Выложенная камнем дорожка — Глеб сошел с нее на мягкую землю.
Собачья будка — в ней сторожевой пес, еще днем круто взятый в оборот и кормленный обильно сахаром, дабы не гавкал лишнего.
Крыльцо.
Дверь.
Веранда.
На веранде сидели и, не особо скрываясь, курили дешевые сигареты. Рамзсе увидел огонек и едва не поперхнулся от душной вони.
Смарт завибрировал, принимая сообщение. Рамзес дернулся, но опоздал. Коммуникатор издал в темноте громкий до неприличия звук, будто патрон защелкнули в обойму. Цент, душка, настраивал. Рамзес в походе звук убирал, а здесь расслабился. Не подумал, не вспомнил.
— Заходи, сталкер, — сказали из темноты хрипловатым баритоном. — Что прячешься?
Рамзес повернул выключатель.
На веранде в плетеном кресле сидел и щурился от света милицейский прапорщик средних лет. Добротно как вареник слепленный хитрован с жиденькими власами на круглой голове и казацкими усами.
— Я не сталкер. И не прячусь.
Сзади подошли, бесшумно, как им казалось. Рамзес услышал бы грохот армейских ботинок и с другого конца улицы.
— А я участковый, — представился хитрован мягким украинским говорком. — Прапорщик Скидоренко, Виктор Остапович. Можешь называть меня пан участковый. Оружие есть?
Он говорил чуть в нос. Наверное, страдал хроническим насморком или просто имел дефект произношения.
Рамзес поднял руки ладонями вверх.
— Нет оружия… пан участковый.
— Крынкин, проверь! — скомандовал прапорщик.
Руки стоящего за спиной человека пробежали по телу. Обыскивал неведомый Крынкин так себе, на троечку. Нож не нашел, бестолочь. Забрал только смарт и бумажник с деньгами.
— Пустой!
— Не может быть! — наиграно удивился прапорщик. — Ладно, верю. Кто же ты, мил человек, коли не сталкер? Турист?
— Гы-гы, — отозвался на шутку Крынкин.
— По делу спрашиваете или так?
— По делу, сердешный, по делу! Жалуются на тебя. Позавчера, говорят, дебоширил в автобусе, а сего дня в ресторане.
— Скор Князь! — восхитился Рамзес. — Аки понос! Не тратил времени зря.
— Не знаю Князя, — открестился Скидоренко. — Я тебя, мил человек, уже который час караулю. Думал, ты обратно намылился… как вы меж собой говорите? За забор, да.
— Не знаю никакого забора, — в тон ответил Рамзес.
— Ну-ну… Документики у тебя какие?
Прапорщику надоела перепалка, и он перешел к делу: высыпал на стол мелочевку, которой Рамзес оброс за день — платок, сигареты, зажигалка из «Харчо». Покрутил в руках смарт.
— С собой нет документов. Я не понимаю…
— Чего не понимаешь?
Тональность разговора поменялась, Скидоренко больше не играл добряка-недоумка.
— Задерживаю тебя до выяснения. Садись. Крынкин, веди понятых. И это… Мамаева позови.
Рамзес присел на рассохшийся табурет, оглянулся. Крынкин, совсем молодой солдатик внутренних войск, исчез за дверью. На его место заступил другой, похожий до ощущения дежавю: берцы, автомат за плечами, не предусмотренная уставом бандана. Мамаев.
«А прапорщик боится», — понял Глеб.
Не он, конечно, первый, но чувствуется известная дряблость души за показной самоуверенностью.
— Кто тебя разукрасил? — спросил участковый.
Рамзес вспомнил, что еще утром был едва не при смерти от многочасовых перегрузок. Прислушался к ощущениям: болело везде. Не страшно! Редкий поход обходился без повреждений, Глеб привык к боли и не обращал на нее внимания. Организм восстанавливается, главное — не мешать ему, понял с некоторых пор Рамзес.
— Не знаю.
— Ты не это… — веско бросил участковый. — Докладывай обстоятельства, а не это самое крути.
— Ехал на случайной попутке, на минуту остановились — и все! Дальше как отрезало. Попутчики, наверное, избили. И документы украли.
— Ну да, ну да! — закивал прапорщик. — А деньги, надо думать, они тебе взаймы дали.
— Не они. Но взаймы, — улыбнулся Глеб.
Это была чистая правда, деньги ему заранее переслал Митька Цент подпольной системой переводов «Айн-Момент», процветавшей в Зоне за отсутствием конкуренции. Ходил завистливый слушок, что сообразительный баварец, хозяин «Момента», в глаза не видел Зоны, а заработал на ней больше самого рискового перекупщика.
В дверь поскреблись.
— Открываем, не стесняемся! — услышал Глеб начальственный басок рядового Крынкина.
На веранде появились Анна Павловна с дочкой. Они смотрели на Скидоренко испуганно, на Глеба с ужасом и жалостью.
Дальше процедура покатилась по накатанной: посмотрите-удостоверьтесь-подпишите. Глеб назвался, с некоторым трудом вспомнил адрес, по которому жил когда-то с Вероникой. Повторил историю с избиением, объяснил про автобус, не упоминая, естественно, Ингу.
Когда участковый потрошил бумажник, Рамзес напрягся. Бумажник он снял с Фокса, пустой, и автоматически положил в него купюры, получив денежный перевод. Зачем он взял его, Глеб не ответил бы точно. Просто на Фоксе не нашлось больше ничего личного.
— Это кто?
Скидоренко показал фотографию в прозрачном кармашке.
— Жена и дочь, — ответил Глеб, стараясь не моргать.
Запоздало подумал, что мать и сестра звучало бы правдоподобнее.
— Ну-ну…
За смартфон Глеб не беспокоился. Скидоренко повертел в руках мертвую игрушку, спросил:
— Как включить?
— Никак, — отрезал Глеб. — Сломался.
— Гонит! — вмешался Крынкин. — Ему эсэмэска упала. Я слышал.
— Попробуйте включить. Сами убедитесь.
— Попробуй! — участковый протянул Рамзесу смарт.
Желание глянуть, что там написал Цент (он написал, больше некому!), жгло нестерпимо. Глеб с трудом взял себя в руки.
— Видите?
Он покрутил увесистый кирпич в руках, пощелкал кнопками. Смарт притворялся мертвым.
— Разберемся! — буркнул прапорщик, отбирая навигатор. — Видали мы эти фокусы. Надо — работает, не надо — шлангом прикидывается.
За окнами послышался шум, упало и покатилось по дорожке ведро.
— Пусти! — рявкнули на крыльце знакомым голосом. — Я тебе покажу «проваливай»!
Взъерошенная Инга с красными пятнами на щеках ступила через порог. Мамаев хватал ее сзади за куртку.
— Что здесь происходит? — американка обвела собравшихся грозным взглядом. — Это что за… как это?.. твою мать?
Скидоренко застыл с распахнутым ртом. В его утробе что-то гулко провернулось. По матушке его, похоже, давно не посылали.
— Инночка, — пролепетала несчастная хозяйка. — Это Витя Скидоренко, наш участковый…
— Что за птица? — выдавил обморочным полушепотом Скидоренко. — Мамаев?!
