Смотритель делил обед впервые за пятнадцать лет. В один момент Оз заметил, что киборг плачет, но что-то подсказало ему: не стоит ни о чем спрашивать. Сам расскажет, если захочет.
За неделю им предстояло много друг о друге узнать.
* * *
За четыре дня до отъезда Оза у Смотрителя закоротили протезы. Старик соскочил с пола с жутким воплем, отчего мальчик едва не рухнул с постели, и заметался, хватаясь за плечо и локоть. Оз быстро вызвал Эмму и помог Смотрителю сесть на стул — киборг выглядел ужасно. На глазах выступили слезы, он никак не мог отдышаться и постоянно дергался. На все вопросы лишь что-то невнятно мычал. Эмма приехала спустя буквально минуту и торопливо вколола Смотрителю какое-то лекарство.
— Спасибо… — прохрипел старик и, подняв глаза на дроида, усмехнулся: — Похоже, придется их все же заменить. Сегодня неплохо прихватило.
— Вижу, — согласилась Эмма и, велев сидеть тихо и ждать, уехала за новыми протезами.
— Вы же вот где-то полгода назад их меняли, когда мне операцию делали, — удивился Оз. — Их надо менять так часто?
На этот раз удивился Смотритель:
— Ты слышал? Я думал, ты спишь… Нет, тогда все обошлось простой проверкой. Замену изготовили только месяц назад. Не думал, что они понадобятся так быстро.
Оз подумал, что Смотрителю стыдно, но не понял, за что.
Когда Эмма вернулась, сжимая в руках футляр с новенькими стальными протезами, мальчик почувствовал, что он тут явно лишний, и попытался сделать вид, что его тут нет. Смотритель ругался с дроидом. Киборг не хотел проводить замену при Озе и пытался доказать, что доживет до отъезда мальчишки, но Эмма настаивала на том, что нужно сделать это немедленно. Они спорили, пока Смотрителя опять не ударило током. Он взвыл и, снова схватившись за стыки, сдался. Четвертая тут же принялась за дело. Она сняла старые протезы, оставив киборга в беспомощном полуразобранном состоянии. Смотритель выглядел ужасно смущенным и все время бросал на Оза недовольные взгляды. Мальчик делал вид, что вовсе не смотрит.
— Аккуратней! — вдруг вскрикнул старик, отчего Оз едва не уронил альбом. Эмма подняла руки и покорно дождалась, пока Смотритель придет в себя.
— Все так плохо?
— А ты как думаешь?
— Тогда надо заменить и стыки, — спокойно отозвалась дроид. Киборг побледнел:
— Ну уж нет!
— Ты их не заменял уже лет сорок. Только сами протезы — и то в третий раз. Эту рухлядь надо выбросить.
— Ничего, сорок лет проработали — проработают еще десяток. Не буду заменять.
Оз едва мог сдержать улыбку: Смотритель сейчас как никогда был похож на ребенка. Четвертая это и сказала, и старик обиделся еще больше. Он стиснул зубы и демонстративно отвернулся, а когда Эмма еще раз спросила, менять ли стыки, так и не дал согласие. Сказал только, что подумает над предложением на досуге. Может быть.
Когда дроид уехала в лабораторию, Оз все-таки решил подбодрить старика:
— Ведь если под наркозом, как мне, будет совсем не больно!
— Это тебе не больно, потому что наркоз действует, — буркнул Смотритель и поежился. А потом отвернулся и уткнулся в сенсорную панель, и Озу ничего не оставалось, кроме как заняться своими делами.
Через час мальчик не выдержал и, устав делать вид, что увлеченно читает, рисует, складывает какую-то заковыристую фигурку из бумаги, встал. Смотритель косо посмотрел, как Оз медленно прошел мимо, стараясь заглянуть в панель, и отвернул ее так, что мальчик ничего не разглядел. Оз для вида покружил по Комнате, без надобности переложив вещи с одного места на другое, и в конце концов вовсе вышел, напоследок бросив, что прогуляется до лаборатории. Просто чтобы проветриться. Ему это действительно было необходимо. Находиться в месте, где тяжело дышать, где кричит тишина, он больше не мог. Ему было так гадко на душе, словно он подсмотрел что-то, ему явно не предназначенное. Будто всковырнул чью-то душу. Оз изо всех сил старался заглушить в себе это чувство. Он шел по еле освещенным коридорам и думал. О Смотрителе, о протезах, о том, что на не-людей, оказывается, не действует наркоз… Мысли все равно возвращались к увиденному и услышанному. К Смотрителю и Эмме-04, совсем отличной от остальных Эмм.
Оз понял, что совсем-совсем не хочет идти в лабораторию. Но куда тогда? На крышу? В Город?.. Мальчик вздохнул, отгоняя все мысли окончательно, и, потоптавшись на месте, все же подошел к двери обители Смотрителя. Больше идти ему было некуда. Хоть порассматривает капсулы, а то не был здесь уже неделю или больше.
— Не помешал? — спросил он нарочито громко, чтобы оповестить о своем прибытии — новых подробностей, ему не предназначающихся, он не хотел, — но никто не отозвался. Оз понял, что Эммы нет, и вздохнул, расслабившись. Ему стало немного легче дышать. Мальчик прошел вдоль ряда капсул-инкубаторов и отметил, что большая их часть пуста — видимо, Смотритель приостановил попытки воссоздать человека еще раз. Он провел пальцами по стеклу одной из капсул, постоял немного напротив той, из которой родился сам. Смотритель больше ее не использовал, и поэтому на верхушке, на стальной крышке — мальчик специально притащил стул, чтобы убедиться — виднелся слой пыли.
— Такой маленький домик, — вздохнул Оз и, спустившись, прошел к столу Смотрителя и сел прямо на него, но тут же встал — киборг всегда ругался, если он так делал. Только сейчас мальчик осознал, что он один в лаборатории. Совершенно один. Здесь нет ни Эммы, ни старика. Только он и куча пустых инкубаторов, в которых погибли, не родившись, несколько сотен, а может быть и тысяч людей.
Озу стало страшно. Еще хуже, чем в Комнате, наедине с раскрывшим завесу души Смотрителем. И он поспешил уйти из лаборатории. Мальчик еще долго кружил по коридорам, заглядывая то в прачечную, то в котельную, то еще куда-нибудь. Он даже проголодался, не то от волнения, не то просто от скуки — и решил заглянуть напоследок на кухню. Огромное помещение, заставленное холодильниками и шкафчиками, встретило его стерильностью и прохладой. В дальнем правом углу возился безымянный дроид-повар — один из многих совершенно одинаковых кухонных жестянок. Остальных не было видно, и Оз решил, что, наверное, они уехали в поле взять у не-людей молока и хлеба. Здесь готовили не так уж и много — кухня была скорее большим складом чего-нибудь съедобного. Даже конфеты делали не-люди в своей части Города.
Оз достал из шкафчика у входа мешок с сухарями и принялся грызть их, наплевав на диету. Он подумал, что если бы ему было вредно это есть, предусмотрительные Эммы наверняка опустошили бы этот шкафчик еще полгода назад — Оз ведь довольно часто приходил сюда и таскал из него что-нибудь съестное.
