Недавнее присутствие человека выдавал и разбросанный повсеместно мусор. В основном это были консервные банки разной степени заржавленности и пустые водочные бутылки. Попадались упаковки от перевязочных пакетов и разломанные оранжевые пеналы аптечек. Из интереса я заглянул в одну из ванных комнат. В ней стояла чугунная ванная, до краев полная всякого мусора, над которым, грустно покосившись, висел длинный поворотный кран, привинченный к двум трубам. В туалете я нашел унитаз. Хорошо, что наши с Лехой шлемы были герметизированы (мы сделали это, как только вошли в город и дозиметры начали тревожно попискивать), а фильтры исправно работали, иначе от вони, которую должна была источать куча, аккуратно наваленная в клозете, мы бы точно задохнулись. В какой-то из квартир я увидел остатки белой люстры на три плафона. Цилиндры из матового рифленого стекла были снизу поколоты, а от одного почти ничего не осталось. Но люстра, как ни странно, сохраняла свою первозданную белизну, хотя все вокруг было покрыто сильно фонившей серой жесткой пылью.
Вот, наконец, мы добрались до квартиры, из окон которой была видна башня по улице Леси Украинки. Башня, где находилась снайперская засада. Пока мы добирались от КБО до этого дома, прошло, наверное, не меньше часа. Тучи над Припятью рассеялись, но светлее от этого не стало – солнце уже закатывалось. Кроме того, в воздухе чувствовалось почти электрическое напряжение, а где-то на юге небо приобретало страшный багровый оттенок, окрашивая высокие белые кучевые облака в розовый цвет. Все говорило о скором Выбросе. Даже Ледокол это почувствовал.
– Ну что? – спросил Ледокол, когда мы немного отдышались. – Какие планы дальше?
– Между прочим, – напомнил я напарнику, – это ты предложил такой путь. Мы его почти точно придерживались. Так что, с тебя и спрос.
– Вот же ты зараза неблагодарная! – Леха ухмыльнулся. – Я нас таким безопасным маршрутом провел, можно сказать – дорогу расчистил, все сам за тебя сделал, а ты не хочешь немного мозгами раскинуть.
– Видел я нахалов, но таких как ты, Ледокол, ни разу не встречал!
– Я тоже тебя люблю, – ответил мне «Долговец» и издал губами поцелуйный звук.
– Ладно, – я махнул рукой. – Хорош лясы точить. У тебя идеи есть?
– Кроме как быстро-быстро бежать в сторону «Юпитера» противоракетными зигзагами, ни одной нет, а у тебя?
– У меня есть, но она дополняет твою. Предлагаю дождаться, пока снайперы не начнут уходить с позиций перед Выбросом. Чуешь, как напряжение в воздухе растет? Как только они снимутся, мы с тобой бежим к «Юпитеру» упомянутыми зигзагами.
– Стремно, – Леха поежился, – как сам-то думаешь?
– Э-э-э, сейчас глянем, – я посмотрел в окно, – отсюда до завода метров триста – четыреста. Можем действительно не добежать, даже с применением противоракетных маневров. Тогда, такое предложение: сейчас мы выскакиваем из здания на Спортивную – там будем закрыты от снайперов со всех сторон. Кроме того, по улице зомби до сих пор шляются, так что, будем надеяться, снайперов это отвлечет. А мы, ползком, под прикрытием деревьев доберемся до высотки и на первом этаже спрячемся. Сколько-то мы точно выиграем. Кстати, оттуда маршрут проще наметить будет.
– Ну, давай попробуем. Как говориться, семи смертям не бывать, а одной не миновать!
Мы выбрались на улицу через окно, выходящее на Спортивную улицу и скрытое от снайперов жилым корпусом. Потом мы поползли. Справа по улице бродили зомби, игнорировавшие нас. Мертвяки были заняты своими делами. Я заметил одного, который тащил за собой на веревке какую-то бесформенную кучу тряпья. Другой, шедший нам навстречу, волочил алюминиевый каркас без колес, на котором была закреплена прорвавшаяся в нескольких местах хозяйственная сумка-тележка. Зомби гуляли в нескольких метрах от нас, а мы ползли по грязи и кучам старых прелых листьев, мечтая о том, чтобы деревья надежно укрыли нас от снайпера, и чтобы снайперу не взбрело в его прожженную Монолитом голову посмотреть на улицу сквозь окуляр тепловизора.
Зона, все-таки, любит смелых и решительных. До поры… Мы заползли под козырек, накрывающий ступеньки подъезда высотки, без единой царапины и никем не замеченные. Лишь однажды за нами увязался зомби, но я кинул в его сторону оранжевую коробочку аптечки, и мертвяк отстал от нас, занявшись новой игрушкой. Жаль было, конечно, расставаться с необходимым предметом снаряжения, но у меня была запасная, и решил, что пластиковый пенал, пусть и красивый, не стоит моей жизни.
Мы очень удобно расположились в одной из квартир на первом этаже. Я немного подождал, пока грязь на комбинезоне подсохнет, а потом энергично встряхнулся. Вся земля, которая налипла на меня за время пластунского маршброска, отвалилась, оставив нанопокрытие костюма чистым. Молодцы вояки, нечего сказать. Лехин комбинезон такими способностями не обладал. Да Ледокол и не стремился к чистоте. Поползав по улицам Припяти, «Долговец» приобрел камуфляж интересной расцветки, точно соответствующий оттенкам данной местности. Я, кстати, не был уверен, чья расцветка лучше маскирует: моя или его.
До Выброса, по моим подсчетам, оставалось минут сорок-пятдьдесят. При прочих равных, минут через двадцать снайперы должны покинуть свои посты, чтобы гарантированно успеть скрыться в убежищах. Вот тут-то нам и придется побегать. Из окна квартиры открывался шикарный вид на местность, которая вскоре должна была стать нашей беговой дорожкой. Дом стоял под небольшим углом к улице Леси Украинки. Прямо за фасадом росли невысокие кустики, следом за ними – улица, после которой виднелась пустошь. До этого места все было чисто: мы не заметили аномалий. Дальше ничего видно не было: там начинались деревья, над которыми возвышались корпуса радиозавода «Юпитер». Слева от намеченного маршрута, на другой стороне улицы, стояло какое-то официального вида двухэтажное здание из серого кирпича. Над входом было место, где, судя по всему, когда-то висел герб, ныне пропавший.
Минут через пятнадцать, сверху послышался шум шагов – снайперы спускались в укрытие. За это время небо приобрело кровавый оттенок, стих ветер, и в воздухе повисла ватная тишина. Было слышно, как где-то на севере каркает ворона, предвидя скорую поживу.
Мы с Лехой осторожно перебрались через подоконник и засели в кустах у стены. Только когда стрелки «Монолита» оказались на первом этажа и начали спускаться в подвал, мы побежали.
Признаюсь, я в жизни никогда так не бегал! Расстояние от дома до деревьев – стометровку – мы преодолели секунд за пятнадцать, что, учитывая немалый вес нашего снаряжения, тянуло на мировой рекорд. Мы надеялись, что забежав под деревья, сможем немного передохнуть. Но, не тут-то было! Уже на подходе к спасительным лесопосадкам мы поняли, что «Монолитовцы» нас заметили. Сзади, со стороны высотки, раздалась слаженная трескотня немецких «Heckler-Koch G 36». Пули НАТОвского калибра 5,56 мм веером ложились вокруг нас. С такого расстояния промахнуться в двух бегущих сталкеров… Я могу объяснить это только растерянностью, которую испытали «Монолитовцы», неожиданно увидев двух человек, улепетывающих от них. Сто метров для G 36 это вообще не расстояние. Только под деревьями меня догнали две или три пули, заставив изменить траекторию бега, чтобы не упасть. Было очень больно, левое плечо готово было отвалиться, но я понимал, что броня выдержала, и я не ранен, а только контужен. Леха бежал немного вреди меня. Я увидел, как его спину наискось перечеркнула очередь. Леха покачнулся, присел и уперся рукой в землю. Его броня тоже выдержала, но мы сбились с ритма. Возможно, это и спасло нас: очереди стрелков проскочили над нашими головами, ломая ветки, и замолкли: при скорострельности семьсот пятьдесят выстрелов в минуту, немецкой девочке выплюнуть тридцать патронов из магазина – дело пяти секунд. Только мы поднялись и побежали, по нам вновь начали стрелять, только с опозданием: нас уже не было там, где ложились пули.
