id="id23">
Еще три дня я каждое утро выезжал из стаба на скутере в полной экипировке для проведения натурных испытаний нового транспортного средства, по крайней мере, так я говорил охране, мол, покатаюсь для проверки и уже к полудню вернусь, но вот именно сегодня я этого делать не планировал. Выехав из стаба, я взял тот же курс, что и в предыдущие дни, но на сей раз, изрядно пропетляв, закончил свой путь у моего убежища, где припрятал в заранее подмеченные обломки бетонных плит самокат, предварительно сняв для подзарядки аккумулятор. С учетом того, что я планировал провести пару дней в убежище, это все должно запутать тех, кто за мной следит. В том, что за мной следят, у меня есть полная уверенность, поскольку не верю, что те охотники, которые засели по направлению к Пеклу, все время там сидят, размазавшись тонким слоем по всему периметру стабов в ожидании меня. Они просто обязаны иметь своих людей в стабе, которые им сообщают о моих действиях, и сейчас, когда я их приучил, что постоянно тестирую скутеры, моё исчезновение может вызвать у них недоумение, а это может сыграть мне на руку.
Ну, а попутно в убежище я решил принять оставшуюся белую жемчужину, я вообще-то планировал её сохранить на всяческий пожарный случай, поскольку та была панацеей практически от всего, включая такую беду, как мутацию в кваза, которым меня быть не прельщало. Но сейчас, когда я твердо решил покинуть стаб на длительное время, шанс получения нового дара стал актуальнее. Подождав некоторое время возможных гостей в виде преследователей, я постоянно сканировал своим взглядом сути окружавшее меня пространство и, не дождавшись, начал подготовку к повторению ранее проведенного эксперимента, но уже без наблюдения. Так же, как и тогда с Шутером, я выложил на стол десять лучших красных жемчужин, а рядом положил бесценную белую. Вспомнив, как мне было хреново под конец глотания красных в прошлый раз, я решил не ставить перед собой цель употребить именно десять и, если почувствую, что не успеваю, приму белую в любом случае. Еще раз ощупав окружавшее меня пространство даром и убедившись в своём одиночестве, я приступил к процедуре массового приёма жемчуга.
В себя я пришёл, лежа возле стола рядом с опрокинутым набок стулом, с которого, судя по всему, я упал. Вытянув вперед трясущуюся руку, я вгляделся расплывавшимся взглядом и, не обнаружив никаких корост или удлинившихся ногтей, немного расслабился, при этом поудобнее вытянувшись на холодном полу. Пролежав минут двадцать, я не вытерпел и начал подниматься, поскольку желудок, прекратив урчать, начал перерабатывать моё тело, постепенно пуская его на еду. Вспомнились аналогичные ощущения в прошлый раз и, взгромоздившись обратно на поднятый стул, я протянул руку к одной из приготовленных консервных банок.
Когда я начал принимать жемчуг, мне показалось, что в этот раз все пошло проще, чем в первый, даже предположил, что стресс, полученный в первый раз, выработал у меня что-то вроде иммунитета, но после того, как я принял восьмую, стало понятно, что я ошибся. После девятой у меня мгновенно помутнело в глазах, да так, что даже стол различить на фоне пола не мог, а резь, появившаяся в животе при приёме предыдущей, усилилась так, что я даже заорал от нестерпимой боли. Но все же нащупал белую и умудрился её проглотить, после чего помню лишь то, как, открывая глаза, вижу упавший стул.
Еда помогла, и вскоре я даже собрал в пакет мусор, оставшийся после поглощения консервов. Взглянув на часы, охнул, судя по тому, что электронное табло показывало девять утра, я провалялся без одного часа целые сутки, ну, да это не проблема, спешить мне некуда. День я посвятил валянию в кровати, и уже к вечеру моё самочувствие пришло в полную норму. В связи с этим, вместо трех дней, что я планировал здесь провести, я решил сократить время пребывания в бункере и выйти уже завтра.
Пробравшись призраком через завал на выходе из бункера, я попутно ощупывал все даром в поиске охотников, но, не обнаружив их, проявился возле места, где спрятал самокат и тут же присел от неожиданности, когда мне в голову пришла куча информации о том кластере, где я находился. Кластер, который все считали стабом, в том числе и я, из-за чего занял местное бомбоубежище под свои цели, таковым не являлся, если верить той информации, что возникла в моём мозгу, он тут уже тридцать восемь тысяч семьсот пять смен солнц, то есть дней. Я напрягся, пошевелив извилинами, которые после попадания в СТИКС отвыкли от такого, и получил примерно сто шесть лет, а до перезагрузки осталось двадцать одна тысяча сто четыре, что с учетом пересчета, примерно пятьдесят семь лет. Хотя, если подумать, сезонов в СТИКСЕ нет, тут всегда погода примерно середины июня и о вращении планеты вокруг звезды я тоже ничего не знаю, так что брал в расчёт земной год, но все равно такая точность меня поразила.
Я с нетерпением установил аккумулятор на скутер, чтобы освободить руки, и призраком пересек руины здания так, чтобы оказаться на самой ближней границе с другим кластером и, сделав шаг, открыл еще одну функцию своего информера. В тот момент, когда я шагнул на новый кластер, я увидел яркой синей полосой его границы, и если при этом посмотреть вдаль, то даже дальняя просвечивала как бы поверх всего, что я вижу. «Ну, ни хрена себе», — выдал я вслух, наблюдая, как видимая мною граница медленно растворяется перед моим взором. Шутер не обманул, не такой уж и бесполезный дар, даже если рассматривать возможность знать точное количество дней до перезагрузки, а уж про сияющую при переходе границу я вообще молчу. Проведя несколько экспериментов, выяснил три вещи. Во-первых, вспыхивающая перед глазами граница, которую я, кстати, могу созерцать около трех минут, появляется при пересечении кластера, и вижу я как границы того, откуда пришёл, так и того, куда шёл, но, если встать на оба сразу или, сидя на одном, держать руку на другом, границы можно созерцать вечно. Но это были лишь цветочки, ягодки начались, когда я, стоя ногами на разных кластерах и внимательно разглядывая границы, выставил вперед руку и прикинул пальцами размер одного угла моего мнимого стаба. Тут же получил информацию о том, что длина этой самой границы — две тысячи девяносто расстояний между моим большим и указательным пальцем и, если его поменять, то и цифра, которая
