— Конечно. — Отец Виталий укоризненно покачал головой. — Неужели ты не понимаешь? Ты незнаком с бурным человеческим миром Империи. И начинать путь в таком обществе…
Он вздохнул, залпом выпил. Крякнул, заел огурчиком.
— Даже не думай! — наставительно добавил он. — Хорошо?
Так он и отошел, смутив меня до чрезвычайности. Вся община обо мне печется. Я еще раз глянул на бассейн — но девочки там уже не было. Только ее брат что-то рассказывал нашей детворе.
Ушла куда-то?
В этот миг дверь трактира отворилась, и Эн Эйко вошла собственной персоной. Поверх купальника она набросила халат. Кивком поздоровалась с иномирцами в темном, а вот экипаж из инфантильных даже взглядом не удостоила. Прошла к стойке и сказала дяде Григорию:
— Квас-водку, двойную.
Дядька поморщился:
— У нас не принято наливать спиртное детям.
— У меня гражданство Культхоса, я имею все гражданские права.
С очень неодобрительным видом дядька смешал в высоком стакане сто граммов лучшей водки с шипучим темным квасом, кинул туда кубик льда и ломтик соленого огурчика, как положено, воткнул тонкую соломинку.
Эн выгребла из кармана халатика пригоршню мелочи, расплатилась. Забралась на крутящийся стул, оглядела трактир. Я заметил, как люди отводят взгляды.
— Да, у меня права взрослого человека, — тихо сказала Эн. Потянула напиток через трубочку. — Да, я училась в специальном учебном заведении. Умею убивать. Так ведь многие умеют. Даже среди вас, верно?
Никто ей не ответил.
— Так почему вы не хотите с нами лететь? — воскликнула девочка. — Это совершенно безопасно, честное слово! И я, и Артем умеем управлять яхтой. У нас все шансы выиграть, все!
Гонщики в темном остались невозмутимы. А вот похожие на подростков — заулыбались. Видимо, они свои шансы тоже ставили достаточно высоко.
— Даже если не победим, — девочка сделала еще глоток, — все равно, разве никто из вас не хочет путешествовать? Увидеть другие миры? Потом вернуться, если нигде не понравится… Слово чести, мы доставим обратно того, кто полетит с нами!
Отец Виталий оглядел притихшую паству, вздохнул и твердым шагом направился к девочке.
— Вы хотите предложить свою кандидатуру? — с самым невинным видом осведомилась Эн. Но мне вдруг показалось, что под ее тоном прячется глухая тоска.
— Милая девочка, — хорошо поставленным голосом произнес наш священник, — я хочу лишь объяснить, почему никто не сможет вам помочь.
— И почему же?
— У нас тихая и мирная планета, — сказал отец Виталий. — Мы христиане, православные. И даже в рамках церкви Единой Воли мы немножко особенные, понимаешь?
— Не совсем, — отчеканила девочка.
— Это надо заглядывать далеко-далеко в историю, милая. — Священник покачал головой. — Наш народ очень многое пережил. Очень долго он истреблял сам себя. Триста лет назад мы лишились даже собственной страны, да так, что и не заметили того. Мы забыли свои корни, мы потеряли веру. И все наше возрождение связано было с верой. Не просто с верой — с верой отцов, дедов, с верностью традициям, с отказом от насилия.
— Я историю знаю. — Эн встряхнула мокрыми волосами. Вытащила из бокала соломинку, сделала крупный глоток. — Короче, пастырь.
— Девочка, трусов среди нас нет, — тихо произнес отец Виталий. — И никто не боится с вами лететь, даже если ты и впрямь столь совершенный киллер, как говорит капитан Огарин. А уж помочь ближнему, помочь слабому — прямой наш долг.
— Что же тогда?
То ли она опьянела от немалой для ее возраста и сложения дозы, то ли просто завелась.
— Милый ребенок, — столь же мягко продолжил отец Виталий. — Твое существование — прямой вызов нашим обычаям и традициям. Не принято у нас, чтобы маленькая девочка умела убивать. И потому быть с тобой рядом — значит не помочь вам, а навредить себе. Понимаешь?
— Брезгуете? — резко спросила девочка.
— Скорбим. — Отец Виталий склонил голову. — Прости, но здесь ты не найдешь попутчика.
— Ваши дети куда разумнее вас. — Девочка прищурилась.
— Даже если кто-то из них по молодости и наивности захочет с вами лететь, — в голосе Виталия прорезались жесткие нотки, — его не отпустят. У нас не Культхос. Совершеннолетие наступает в шестнадцать лет. А никто из взрослых с вами не отправится.
Секунду девочка размышляла. Потом посмотрела на Григория.
— Вы тут единственный, кто служил в имперских силах, воевал, повидал Вселенную, — сказала она. Быстро же Эн собрала информацию. — Вы немолодой человек, но неужели вам не хочется еще раз повидать иные миры? Да и заработать на омоложение, на аТан, в конце концов!
Может быть, отец Виталий и испугался за ответ Кононова. Я — нет. Я дядьку хорошо знал.
— Повидал, повоевал. — Григорий перегнулся через стойку, посмотрел Эн глаза в глаза. — Потому и вернулся. Потому и не полечу с вами. На омоложение, даст Бог, еще успею заработать. Ну а аТан мне не нужен. У нас тихий мир.
Эн как-то сразу сникла. Наверное, до сих пор она еще надеялась, что найдет себе попутчика. Допила коктейль, поморщилась, отставила бокал с ломтиком огурца на дне. Глянула на меня, пробормотала:
— Какая гадость эта ваша квас-кола.
— Конечно, — сказал Кононов. — А ты не заметила, что никто вокруг ее не пьет?
— Гадость, — со вздохом подтвердил отец Виталий. — Исключительно для туристов.
Нет, все-таки они молодцы! Трактирщик и священник — вот кто на самом деле душа нашей общины, а не совет старейшин или городничий. Только что перед гражданами сидела странная, опасная девочка, не то выпрашивающая, не то требующая чего-то непонятного. А теперь — обычная глупая туристочка, ко всему еще малолетняя и с гонором… Все сразу заулыбались — снисходительно, по-доброму. Ромка Цой, подходя к Григорию за добавкой, даже потрепал ее по мокрой голове. Эн дернулась, но выглядело это совсем уж жалко и смешно. Ребенок, притворяющийся взрослым.
Инфантильные голубокожие иномирцы со звоном сдвинули рюмки. Другой экипаж о чем-то оживленно заговорил на непонятном наречии.
Видимо, они обсуждали изменившиеся шансы на победу.
Эн спрыгнула со стула и пошла к двери в спортивный комплекс. То ли одеться, то ли рассказать брату о неудаче. Перед ней расступались, будто боялись задеть ненароком.
И в этот миг наружные двери распахнулись и в трактир вошел Огарин. Лицо его было помятое, видно, всю ночь не спал, и очень-очень напряженное.
— Капитан, это ваша вина! — звонко и зло закричала девочка. — Вы разгласили информацию обо мне и сорвали полет! Вы за это ответите!
