пионеры — 26 чл.
Люди из Прибойной губернии:
ополченцы — 82 чл.
пионеры — 19 чл.
ВСЕГО: 1258 чл. при 18 боевых машинах, 2 легких самолетах, 12 боевых вертолетах, 3 орудиях и 5 минометах.
ВСЁ.
* * *
ИНТЕРЛЮДИЯ: РУССКАЯ КРОВЬ[66]
Кровь текла в моих жилах, текла издалека,
сквозь столетья, по воле славянского рока,
в потаенных ручьях округ сердца журчала,
на горячей волне мою душу качала.
И шептала душе, что по праву рожденья
ей великая доля дана во владенье:
благородного племени древняя слава
и доверье Творца и святая Держава.
Мы с тобою богаты, безмерно богаты:
нам деянья отцов — как незримые латы,
бесконечная даль просит нашей охраны,
сотни трав исцелят воспаленные раны.
Кровь текла в моих жилах, текла издалека,
застывала в предчувствии злого урока,
закипала она, если Русь унижали,
застывала она на восточном кинжале,
проливалась на землю от пули устало…
В чернозем уходила — зарей расцветала!
Но приказ ее, что неизбежней победы —
созидать и растить, знать пути и ответы!
Мы с тобою спокойны. По-детски спокойны.
В нас Россия живет и проходит сквозь войны.
И прославится вновь. Это может быть завтра…
…Безупречная кровь — безупречная правда!
4.
— Боги, сколько же их!!!
В голосе Женьки Вислоусова прозвучал настоящий ужас и, честно говоря, Игорь и сам был близок к этому чувству. Одно дело — стереосъемка. А другое — видеть, как через лес ползут медленно и. тяжело бесконечные колонны врагов. И слышать, как взвизгивают сотни дудок и страшно ухают огромные бронзовые, с натянутой туго кожей, барабаны на повозках. Их мощные удары били, казалось, по всем внутренностям, заставляя замирать сердца и противно сжиматься желудок.
Игорь, широко расставив ноги, сидел на башне превращенного в танкетку джипа, поставив один локоть на кожух ротора, а другой — на колено. Он держал у глаз бинокль, и аппарат бесстрастно фиксировал длину вражеских колонн, уходящих за горизонт.
— Да, это сильно, — сказал наконец Игорь, опуская бинокль. Конвой — Алые Драгуны на огромных конях — стоял неподалеку; возле Игоря были только командиры.
— Не то слово, — ответил Микульский. — Нам надо их остановить, иначе это докатится даже не до Второго Меридиана, а до самого побережья Великого… Мне поднимать авиацию?
— Нет, — отрезал Игорь и, встав в рост, положил руки на бинокль. — Ну что же, господа. Я думаю, нет нужды воодушевлять вас. Большинство из вас местные, все этим и сказано… Каждый должен делать то, что я сказал, максимально четко. Где-то сорвется — и нам конец, никакая авиация не спасет, никакая артиллерия… А ваши семьи они перережут, — добавил он жестко. — Так, Херцог фон Брахтер, — германец наклонил голову, положив руку в высокой перчатке на ножны длинного цвайхандера, висящего наискось за плечами. — Со своими займите склон долины. Подняться на него вабиска не должны.
— Сделаем.
— Капитан Веребников, — офицер козырнул, — берите своих пехотинцев, егерей Довженко-Змая и Ставрова, всех пионеров. Перекроете основной выход из долины.
— Слушаюсь.
— Поручик Ольшина.
— Я
— Примите под команду артиллерию. Найдите место, откуда будет простреливаться вся долина. Огонь только по приказу.
— Слушаюсь.
— Славка, — обратился Игорь к новгородскому авантюристу, и тот улыбнулся — Тебе самое трудное… от тебя зависит — поверят они, или нет… Если нет — все бесполезно.
— Ты говоришь — я делаю, — Ставров перестал улыбаться.
— Бери своих ополченцев, наших — тоже, и ребят из гражданских корпусов. Пойдешь навстречу и примешь бой. Как только они все втянутся — отступай. Не беги — опомнятся, начнут думать и не поверят. Твое дело — втащить их за собой в долину, как за приманкой, завлечь…
— Кого я только не завлекал, — хмыкнул Ярослав, — а вот этих еще не доводилось… Сделаем.
— Посылаю ополченцев, — тихо сказал Игорь, — хотя это и бесчеловечно. Йррузайцы должны поверить, что мы их не ждали толком.
— Да сделаем, — с беззаботной уверенностью повторил Ярослав.
— Теперь вы, — обратился Игорь к есаулу. — Берите всю нашу кавалерию…
— Всю — это аж сто девятнадцать человек, — с мрачным удовольствием уточнил Змай, хлопая нагайкой по голенищу щегольского узкого сапога.
— Точно так… Встанете за болотами вон у тех рощ — они туда не полезут, да и «глаза» их с воздуха вас не увидят. Ждите. Как ЭТО начнется, они бросятся назад — тут и…
— …тут я с них штаны и сниму, — удовлетворенно подытожил есаул и заметил: — Солнышко встает, пора и по местам, а то нас тут припрут, чего доброго.
— Расходимся, — согласился Игорь. — Ваша авиация, — обратился он к Микульскому, — пусть поддержит Ставрова и ополченцев. И еще, последнее. Посмотрите снова своих людей. Женщин, пацанов младше тринадцати — гнать, если кто пробрался.
— Правильно, — веско сказал есаул. — В поселке еле отбились. Хуже вабиска, ей-богу, а уж чтобы не пролезли — ни за что не поверю.
— Всем — успеха, — пожелал Игорь и послал танкетку вниз со склона. Борька скакал рядом, Женька придерживал ротор.
Сегодня впервые Игорь узнал, что это — посылать людей в бой, а самому — оставаться в тылу.
5.
Игорь и есаул не ошиблись — из рядов защитников выловили почти сотню женщин и детей младше тринадцати. Их как раз строили, когда подъехала танкетка, с которой соскочил Муромцев. На Игоря конвоируемые смотрели, как на личного врага.
— Я вынужден отвлечь для вас пять транспортных вертолетов, — не обращая внимания на эти взгляды, объявил Игорь. — И не могу дать вам ни единого человека конвоя, но предупреждаю: в случае, если вы попробуете вернуться, то ваш патриотизм будет оценен, как саботаж и вознагражден месяцем ареста для женщин и публичной поркой для детей. А самое главное — не заставляйте меня отвлекать кого-то из наших и так невеликих сил еще и на борьбу с вами. Все, вы свободны. Вертолеты ждут.
Они отъехали на холм, с которого открывался вид на долину. Борька склонился с седла:
— Поеду к «Рубаке». Или я тебе еще нужен?
— А как же, но не сейчас, — отозвался Игорь. — Да! Наших никого?
— Не успели, — вздохнул Борька. — Хэй, Раскидай, вперед! — и помчался карьером к выходу из долины, где занимали позиции пионеры.
— Я, пожалуй, посплю, — сказал Игорь Женьке. — Когда у Ставрова начнется заварушка — буди.
