Я мог испытать судьбу и попробовать найти другое племя где-нибудь на пустынных просторах континента. Но уйти отсюда без торговли было не просто, а я не знал, как это нужно правильно сделать. Я рисковал ненароком нарушить какой-нибудь местный обычай. Нет, нравилось мне это или нет, пришлось продолжать начинания Акки.
Они ждали и, по-видимому, их нетерпение росло. Мои руки мелькали в воздухе, говоря на языке жестов, эти движения сопровождали хриплые звуки из моего переводчика, который произносил слова на их скудном языке.
— Такой, — я показывал на преобразователь, — у меня тоже есть — но побольше — в брюхе моего небесного лакиса.
Теперь, после того как я сделал это предложение, назад дороги не было. Для того, чтобы сохранить деловые отношения с кочевниками, мне нужно было торговать, иначе я лишился бы своего доброго имени. Я сам был виноват в том, что эта неожиданная встреча состоялась. Я допустил ошибку уже тогда, когда пошел на стоянку даже после того, как увидел здесь катер Акки. Правильнее было бы искать другое племя. Но я был убежден, что мой товар уникален и, вот, проиграл.
Появилась та же волосатая рука, и два закутанных воина встали, чтобы провести меня к катеру, щелкая вокруг своими кнутами после того, как мы пересекли линию, охраняемую отгонявшими демонов. Я вытащил из катера тяжелый ящик, который еще совсем недавно загружал туда с такой надеждой. С их помощью, притом что один из них защищал нас от демонов, а другой помогал мне, я принес его на стоянку.
Мы поставили ящик перед вождем. Моя машина оказалась возле преобразователя Акки, и разница в размерах была очевидна. Я показал, как работает моя машина, и стал ждать решения вождя.
Он сделал жест и один из моих помощников подвел к нему лакиса; животное что-то жалобно и недовольно бормотало. Лакис подошел, волоча плоские вывернутые ступни, которые, хоть и казались неуклюжими, выдерживали многодневный безостановочный бег по этой изуродованной земле.
После удара по ногам он снова стал на колени, и возле него поставили обе машины. Затем мне продемонстрировали недостаток моего товара. Машину Акки можно было положить в багажную петлю с одной стороны животного, при этом другая петля оставалась свободной для груза — мой преобразователь загружал животное полностью.
Пальцы вождя изогнулись, и ему подали второй кожаный сверток. Я напрягся. Я ожидал, что мне предложат то, что осталось после Акки, но подумывал и о лучшем варианте. Однако мой энтузиазм потух сразу после того, как развернули шкуру.
Правда в петлях все же находились дзораны. Но их нельзя было даже сравнить с теми, что забрал Акки. Мне не разрешили выбрать даже из оставшегося после него. Приходилось брать то, что предлагали — или вернуться на корабль с пустыми руками, что было еще хуже. Так что из двух зол я выбрал меньшее и взял камни. Конечно в них не было насекомых, и только два желтых дзорана были достаточно привлекательны. Голубые не отличались хорошим качеством, и я проверил каждый из них в поисках трещин, выбрав то, что мог, уверенный, что едва ли компенсировал расходы.
У меня был еще один преобразователь, который я мог продать другому племени. Такая надежда теплилась в моем сознании, когда я брал то, что по сравнению с великолепными трофеями Акки выглядело мусором.
Он с улыбкой наблюдал за тем, как я укладывал свою добычу и выполнял жесты прощания. Все это время Иит безмолвно лежал у меня на плечах, как будто и правда был лишь куском меха. И только уходя со стоянки, я вдруг задумался, почему же он не принял участия в этом деле. Я привык полагаться на него, неужели я потерял способность самостоятельно принимать решения? Эта мысль поразила и встревожила меня. Когда-то я полагался на своего отца, черпая чувство собственной уверенности в его мудрости и опыте. Потом я встретил Вондара, и его знания настолько превосходили мои собственные, что я удовлетворился ролью послушного ученика. Вскоре после разлучившей нас трагедии, появился Иит. И было похоже, что я так и не стал настоящим мужчиной и нуждался в чьей-нибудь сильной воле, нуждался в поводыре.
Я мог согласиться с этим и стать марионеткой Иита. Или же я мог решить учиться на собственных ошибках и поддерживать с Иитом партнерские отношения, а не быть зависимым от него как слуга от хозяина. Я должен был сам сделать выбор, и, возможно, сегодня Иит нарочно оставил меня без помощи, чтобы я проверил себя в деле, попытавшись добиться успеха самостоятельно.
— Желаю удачи, мягкой посадки — Акки насмешливо передразнил мое напутствие. — Теперь крабовые жемчужины, Джорн? Хочешь поспорим, что я и там заберу все лучшее?
Не дожидаясь моего ответа, он рассмеялся так, что с трудом забрался в свой катер. Он вел себя так, будто вообще не принимал меня всерьез.
Я немного задержался, чтобы не лететь к кораблю вместе с ним. Кроме того, если он тоже собирался искать другую стоянку, мне бы не хотелось, чтобы он проследил мой путь.
Включив передатчик, я вызвал Рызка.
— Возвращаюсь.
Больше я ничего не сказал. Все катера были оснащены одинаковыми передатчиками и Акки мог услышать мой разговор.
С Иитом я тоже не общался, потому что твердо решил, пока он отдыхает, самостоятельно разобраться в собственных проблемах.
Поднявшись в воздух, я увидел, что проблем у меня прибавилось. Небо приобрело странный желто-зеленый оттенок. А на поверхности планеты воздушные вихри подбрасывали в воздух песок и мелкие камешки. Через несколько мгновений само небо над нами как будто взорвалось, и на катер обрушился такой порыв ветра, что даже мощности двигателей не хватало, чтобы справиться с порывами этого чудовищного ветра.
Больше всего я опасался попасть в ураган. Катер не был приспособлен для полетов на больших высотах, а мчаться над самой поверхностью по воле невероятного по силе ветра означало возможность в любой момент разбиться о какое-нибудь возвышение. Но у меня не было выбора. И я отчаянно сопротивлялся, чтобы не потерять управление суденышком.
Ветер нес катер над дном высохшего моря в юго-западном направлении. Я размышлял о том, что, если мне удастся вернуться на «Обгоняющий ветер», то все равно, теперь шансы найти другое племя равны нулю. Такой ураган загонит всех в укрытия, и можно будет неделями безрезультатно их разыскивать. Тем временем я шаг за шагом прорывался к Большому Горшку. И когда мне, наконец, удалось добрался до люка, я так ослаб, что упал на приборную панель, и не воспринимал окружающее до тех пор, пока Рызк насильно не сунул мне в руки чашку кофе — только тогда я понял, что нахожусь в кают-компании.
— Эта чертова дыра словно взбесилась! — Он барабанил пальцами по краю стола. — Приборы показывают, что мы сидим на самом горячем месте. Надо взлетать или нас разнесет на куски!
