Будка, о которой ему уже все уши прожужжали, была вовсе и не будка, а полноценный жилой домик, судя по габаритам, перестроенный когда-то из товарного вагона.
На полотно железной дороги смотрели два мутноватых окошка и ещё четыре располагались по бокам. Уже одно это обстоятельство говорило о многом. В Псковской глубинке дом с шестью окошками был то же самое, что трёхмачтовая яхта в Карибском море.
Конечно, служебное жилище Посибеевых требовало хотя бы косметического ремонта, но в любом случае на лачугу оно не походило. Во дворе, огороженном казённым желто-зеленым штакетником, имелся сарай, сложенный из старых шпал, а на приусадебном участке росло с дюжину деревьев, часть из которых имела явные следы термического воздействия.
Только сейчас до Цимбаларя дошло, что место таинственного взрыва находится где-то совсем рядом. Впрочем, как он уже знал, искать там какие-либо улики было совершенно бесполезно — эксперты ФСБ тщательно собрали всё подозрительное, вплоть до пылинок, а железнодорожное начальство велело потом усилить железнодорожное полотно двумя платформами щебня.
На пути к будке Цимбаларь несколько раз сходил с насыпи и начерпал полные туфли болотной воды. Выглядел он сейчас не очень презентабельно: небритая рожа, воспалившиеся от бессонницы глаза, мятая одежда, грязная обувь. Однако столь неопрятный внешний вид как нельзя лучше отвечал той роли, которую Цимбаларь собирался сыграть в самое ближайшее время.
Окрестности посибеевской усадьбы патрулировали две овцы и целая стая пёстреньких курочек. Бесцеремонно отфутболив задиристого петуха, Цимбаларь приблизился к распахнутым настежь дверям и постучал в косяк:
— Эй, кто здесь есть! Войти можно?
В ответ изнутри раздался женский голос, напрочь лишённый теплоты и певучести, так свойственной потомственным крестьянкам, не испорченным урбанистической культурой:
— Войди, коли не шутишь.
В продолговатом помещении, расположенном сразу за сенями-тамбуром, царил полнейший кавардак, и то, что это кухня, можно было понять лишь по наличию заросшей жиром и копотью газовой плиты. Тут же стоял топчан, на котором кто-то спал, с головой накрывшись разноцветным тряпьём, а прямо на некрашеном дощатом полу лохматая дворняга грызла кость — по виду, баранью.
Женщина, сидевшая в закутке между стеной и газовым баллоном, вопросительно, хотя и без особого интереса, уставилась на гостя. Судя по увядшему, малоподвижному лицу, ей можно было дать лет сорок, а судя по красным, разбитым работой рукам — все шестьдесят Просто не верилось, что в этом забитом и заезженном существе ещё сохранилась страсть к противоположному полу.
Несмотря на то, что молва причислила Посибеевых к горьким пьяницам, нигде не было заметно ни одной пустой бутылки, хотя, например, в квартире Цимбаларя они стояли целыми батареями. Либо здесь предпочитали «рассыпуху», либо вовремя сдавали стеклотару.
— Вечер добрый, хозяюшка, — приглаживая растрёпанную шевелюру, сказал Цимбаларь. — Водички попить можно?
— Попей, — без всякого выражения сказала Посибеева. — Ведро за дверью стоит.
Кружку заменял почерневший деревянный ковш ёмкостью литра полтора, но Цимбаларь только смочил в нём губы — питьевая вода тоже отдавала болотом. После этого он без приглашения опустился на самодельный табурет, судя по всему, кроме своего прямого назначения служивший ещё и разделочной доской для мяса.
Жужжали мухи, собака упорно грызла свою добычу, хозяин храпел, иногда сбиваясь на тяжёлые стоны, хозяйка молчала, словно бы вместо гостя было пустое место. Почему-то не находил нужных слов и Цимбаларь. Его неудержимо клонило ко сну.
— Откуда путь держите? — осведомилась наконец хозяйка.
— Да сам не знаю, — сделав над собой усилие, ответил Цимбаларь. — Вчера на пикничок с друзьями выезжал. Выпил лишку, вот и отбился от компании. С утра по лесам и болотам шляюсь.
— Ну-ну, — равнодушно молвила хозяйка. — А документы у вас имеются?
— Конечно, — заверил её Цимбаларь, даже не пошевеливший пальцем.
— Это хорошо, — зябко кутаясь в серую старушечью шаль, сказала хозяйка. — У нас без документов нельзя. Граница рядом.
Внезапно храп резко оборвался, и Посибеев, отбросив тряпьё, заменявшее ему одеяло, вскочил на ноги. Выглядел он так, словно бы пресловутая инопланетная личинка, недавно выдуманная Цимбаларем, уже начала овладевать его телом и сознанием. Шею и лицо путейца покрывали багровые пятна ожогов.
— Стерва! — выламываясь как припадочный, завопил он. — Опять хахаля приволокла! Разорву обоих!
— Отвяжись. — Посибеева без особого усилия оттолкнула супружника, заставив вернуться на топчан. — Человек попить зашёл. Говорит, что заблудился. Врёт, конечно…
— Врёт, — вновь закутываясь в тряпки, подтвердил Посибеев. — В наших краях сейчас воды по колено, а в лесу и того больше. Утопиться там можно, а заблудиться нельзя.
— Я ничего не собираюсь вам доказывать. — По примеру хозяйки Цимбаларь тоже напустил на себя отрешённый вид. — Мне бы выпить чего-нибудь горячительного и отдохнуть чуток. А то ног от усталости не чувствую. За всё заплачу, можете не сомневаться.
— Я и не сомневаюсь. — Посибеев опять вскочил, ещё резвее, чем прежде. — За отдых мы денег не берём, а горячительное в магазине даром не дают. Так что гони бабки.
— За этим дело не станет. — Цимбаларь выложил на подоконник (наверное, самое чистое место в комнате) заранее заготовленные купюры того достоинства, которые в народе называются «шушвалью». — Заодно и на зуб чего-нибудь возьмите.
— На зуб у нас и своё найдется. По такому случаю можно даже петушка зарезать. — Посибеев молниеносно сграбастал деньги, но тут же передал их своей благоверной: — Дуй на разъезд к Циле. Только в темпе. Одна нога здесь, другая там.
Посибеева, не говоря ни слова, перекинула платок с плеч на голову и степенно удалилась, будто бы ходить за водкой к чёрту на кулички было для неё самым обычным занятием.
— Курва! — сказал Посибеев ей вдогонку. — Пока где-нибудь не перепихнётся, домой не жди.
— Как же мы тогда без выпивки обойдёмся? — забеспокоился Цимбаларь.
— Не переживай. Уж она-то перепихнётся обязательно, — заверил гостя Посибеев. — Тут недалече пастухи стадо пасут, а на сороковом километре солдаты рельсы меняют. Найдет себе щекотунчика. Так что скоро обратно явится… Тебя как звать-величать?
— Александр, — представился Цимбаларь.
— А меня Никодим Иваныч. Для своих просто Никудыша… Надолго к нам?
— Отдохну немного и пойду дальше.
— Если тебе через границу надо, так и скажи, не робей. Ночью переведу. Всего за два пузыря, — предложил Посибеев.
