Неожиданно появившаяся парочка подростков увидела удивительную сцену. Не будь все так страшно, это было бы смешно: я, бледный, с криком трясу пустой плащ.
Парень блеснул остроумием и спросил:
– Что он вам сделал, этот плащ?
На что я тут же ответил, куда пойти ему со своим остроумием, что с ним сделать, и вообще, это не его дело, я псих, у меня даже белый билет есть (и дико засверкал глазами для острастки). Парочка в спешке удалилась, поняв, что на месте плаща могут оказаться они. Мало ли что психу в голову взбредет.
Я потряс плащ, поднял и осмотрел шляпу, и даже сломавшиеся очки проверил. Ничего особенного в них не было, кроме того, что они ходили сами по себе, причем ходили исключительно за мной.
Немного посидев на асфальте с удивленно-бессмысленным выражением лица, я поднялся, перекинул через руку плащ, надел сверхмодную шляпу и отправился к метро.
Без дальнейших приключений я купил возле метро Интернет-карту и, во избежание других происшествий, поймал машину.
Вот тут мне повезло. Выйдя на Перовскую улицу, я моментально стопанул новенькую БМВ. Каково же было мое удивление, когда за рулем оказалась молоденькая девушка. Я тут же выдал свою самую обворожительную улыбку вида «я дурак, но я не виноват» и радостно сказал:
– Здрасти...
На этом все мое красноречие иссякло. Хорошо, что девушка оказалась весьма словоохотливой... даже слишком, я бы сказал.
– Приветик! Вам куда? А то мне одной ехать скучно, вот я и решила подвезти кого-нибудь. Я только права получила, так что еще никого и никогда не подвозила, а это, наверное, так интересно. Совершенно незнакомый человек едет с вами и рассказывает о себе. Вы ведь расскажете о себе, правда?..
Все это было произнесено на одном дыхании и так быстро, что мне потребовалось некоторое усилие, чтобы все усвоить.
– А... ну да.
– А как вас зовут? Меня Лида. Только не Лидия, а именно Лида, я ненавижу, когда меня называют Лидией. Как-то это уж очень заумно. Так что называйте меня Лидой. Что же вы молчите? Да вы садитесь. А вам куда?
Я перегрузился и едва не завис от перенапряжения. Пока усаживался в машину, я все же умудрился представиться и объяснить, куда ехать.
– А, понятно. А кем вы работаете? Я вот в салоне работаю моделью. Конечно, вы подумаете, что я хвастаюсь, но я правда там работаю, и мне нравится. И я не хвастаюсь, просто рассказываю.
– Я так и понял, что вы в салоне работаете. Где еще может работать такая очаровательная девушка?
– Да что вы, – покраснела она. – Так уж и очаровательная.
Не то слово, я ни капельки не соврал. Она действительно была очаровательна. Худенькая, миловидная девушка чуть моложе меня (хотя, кто их знает) с прекрасными светлыми вьющимися волосами и удивительно теплой улыбкой.
– Так кем же вы работаете? Или вы не хотите говорить? Если не хотите, то так и скажите, я пойму. Вернее не пойму, но не обижусь.
– Да нет, я работаю переводчиком, а по совместительству писателем, – ответил я, глядя на тоненькую шейку девушки.
Вот ведь издевательство. Хотя от любых плохих мыслей о крови и жажде я пытался избавиться, мой взгляд все равно утыкался в шею девушки. Чуть ли не с внутренним скрипом я все же поднял взгляд и сосредоточился на беседе.
– Да?! Удивительно, никогда не видела живых писателей. Ой! Простите, ну вы меня поняли. И что пишете? Может, я что-нибудь читала?
– Вряд ли вы читали что-либо. Вот здесь направо. Я пищу в основном для разных энциклопедий и журналов.
– А для каких журналов?
– Ну... Последний раз для «НЛО» написал статью о вампирах и оборотнях, – немного смутился я.
– Да? Как интересно. И что там про них? Мне, кстати, очень нравятся фильмы ужасов. Особенно старые, которые почему-то намного страшнее современных.
– А, так тут все очень просто, – обрадовался я подходящей теме. – В современных любят делать хеппи-энды, а в старых предпочитали заканчивать плохо, для пущего страха.
– Да, наверно. В старых фильмах все как в жизни: никаких хеппи-эндов. Хорошо все кончается только в кино, а в жизни, увы... – грустно произнесла собеседница.
Я был немного удивлен. Только что была такая веселая, а тут вдруг задумалась. Как же быстро человек меняет настроение. А уж про девушек я вообще молчу.
– Вот и мой дом, – с сожалением и в то же время облегчением сказал я. – Спасибо, что подвезли.
– Да не за что, мне было интересно пообщаться. И я смотрю, что вы стесняетесь, так вы не стесняйтесь. Можете смело попросить у меня телефон, а впрочем, вот вам моя визитка. Может, еще свидимся. Ой! Как мило, наверное, хорошо рядом с парком жить. Гулять вечером по аллеям... Ладно, до свидания, я поехала, и кстати, милая шляпа.
– Пока... – с сожалением пробормотал я, захлопывая дверцу машины и придерживая рукой белую шляпу, которая, кстати, совершенно не шла к моей черной одежде.
Слегка переведя дух и судорожно вздохнув, я проводил задумчивым взглядом машину. В течение всей поездки я упорно боролся с собой. Я даже не сразу заметил, что руки у меня в крови. Оказывается, я так сильно сжимал кулаки, что ногтями расцарапал ладони.
Где же она была раньше? Месяца два назад... С другой стороны, все не так уж и плохо, если не думать о проблемах, то можно даже позволить себе немного оптимизма. Когда-нибудь эта жажда должна пройти, и тогда я ей позвоню и мы куда-нибудь сходим. И с Ланой я, может быть, даже помирюсь. Станем добрыми соседями и друзьями.
Идя к подъезду, я фальшиво насвистывал слегка грустную мелодию и крутил в руках визитную карточку.
А вот в продуктовый магазин я опять забыл зайти, вспомнил я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отправился к ближайшему магазину, который находился в соседнем доме.
Вообще-то все дворы Москвы весьма схожи между собой по грязности, захламленности и колориту, а-ля «свалка после субботника», когда все вроде убрано, но свалка остается свалкой. Наш двор ничем от других не отличался, разве что трубы из земли торчат диаметром эдак под два метра. Вот между этими трубами я и пробирался к заветной цели в виде хиреющего магазинчика местного алкашного масштаба. Все бы хорошо, но я умудрился порвать новые брюки (ну относительно новые) о торчащий из земли то ли осколок ракеты, то ли остаток зарытой детской игрушки.
Ругаясь на чем свет стоит, я все же добрался до магазина, выдал стоящей возле входа алкашне мзду в виде рубля якобы на хлеб и открыл-таки обклеенную рекламой памперсов дверь. С ходу в полуосвещенном помещении бросалась в глаза грязь на стенах, и на потолке, и на витрине (на которой, кроме трех сортов пива и водки, больше ничего не было), и на полу, и даже на продавщице (дородной даме весом раза в три тяжелее меня). Но грязным все это казалось лишь с первого взгляда, со второго оказалось, что все еще грязнее, а уж с третьего... такой дыры я еще ни разу не видел.
