— Лера, что с тобой, я не могу понять, отчего ты такая?
— Какая, Влад?
— После нашего спасения, ты стала совсем другой, или ты думаешь, что не выдержала испытаний и предала?
— Нет, Влад, это всё я хорошо помню, они пытали нас, но ни я ни ты ничего им не сказали, да мы и не могли ничего сказать, ведь они не интересовались ни Княжеством, ни Корпусом, ни нами, их не интересовало ни что, их интересовал только ОН. — Это слово ОН, девушка произнесла, с каким то внутренним трепетом.
— Ну, да.
— А что я им могла о нём сказать? Ничего, я же его не знаю. — Здесь она запнулась, — точнее будет сказать, не знала.
— Что ты имеешь в виду?
— Как ты думаешь, какой он? — Очень загадочно спросила девушка, вместо того, что бы ответить на вопрос.
— Он? Ты о ком спрашиваешь?
— Как о ком? Тея разве там не про него расспрашивали? Не про генерала?
— Нет, они меня спрашивали о распорядке в корпусе, о занятиях, в общем, о нашей жизни, но ты не думай, я им ничего не рассказал.
— Я и не думаю Влад, я знаю, что ты молчал. А меня расспрашивали о генерале. Но что я, девчонка, могла о нём рассказать?
— Да что о нём говорить? Солдафон, да и только, по-моему в нём нет ничего человеческого, я не понимаю, как с ним жена живёт, хотя и она не далека от него.
— Не говори так, него очень ранимая и глубокая душа, ОН настоящий.
— Лера, что значит настоящий? А все остальные, что не настоящие?
— Нет, все остальные тоже настоящие, но в них нет такой душевной глубины. ОН единственный.
— Господин генерал, — раздался сзади тихий голос, — не стоит подслушивать.
Алексей оглянулся, сзади, двумя ступеньками ниже стоял Корпусный лекарь, он с укором, снизу вверх смотрел на друзей.
— Да, конечно, Аристарх, не стоит, извини, мы не нарочно. Идём дальше Владмир, — и больше не задумываясь, Алексей шагнул в вестибюль лазарета. — Привет героям, — с порога он приветствовал кадетов, — готов вас поздравить, во-первых, с выздоровлением, а во-вторых, с досрочным присвоением первого офицерского звания. Да не смотрите на меня так удивлённо, ещё ни кто про это не знает, но именно сегодня Его Светлость издал Указ.
— Мне почему-то кажется, что Его Светлость про это тоже ничего ещё не знает, — пробурчал себе под нос Владмир.
— Что ты там бурчишь? — Отвлёкся Алексей.
— Нет, ничего, извини, господин генерал.
— Так вот, именно сегодня вышел Указ, которым вы произведены в лейтенанты досрочно. Ваши выпускные экзамены считаются сданными, с чем вас и поздравляю.
Юноша обрадовался, а девушка наоборот очень сильно засмущалась, но, Алексей решил не обращать на эти эмоции внимания. Он продолжал.
— Но это ещё не все новости, это радостные, но есть и не очень. Ровно через три недели мы выходим в очень опасный и длительный поход, так вот вы включены в основную группу. Как вам эта новость?
— Это просто великолепно, господин генерал, ответил за двоих юноша. Это же настоящая наша работа, мы о такой работе всё время обучения только мечтали.
— Вот и отлично, мне кажется, вы достаточно отдохнули в лазарете, и теперь стоит приступить к работе. Как господин лекарь, пора их выписывать, как состояние здоровья?
— Безусловно, они здоровы и готовы к выписке.
— Вот и замечательно. Итак, господа, по окончании Корпуса Вам положен месячный отпуск. Но вот здесь я вас должен снова огорчить, такого расслабления я вам дать не могу. Две недели, думаю, этого будет вполне достаточно, поэтому, сию минуту выписывайтесь и отправляйтесь к господину Пантелеймону, княжескому портному, именно у него заказаны для вас парадные мундиры. От него в канцелярию и к казначею, получаете документы и жалование и вон из города, к себе домой, к родителям. Отдохните пару недель у себя в деревне, попейте молока, подышите деревенским воздухом и на службу, готовиться к походу, выступаем ровно через три недели.
Он не дал им опомниться и начать задавать вопросы, а просто скомандовал, ведь он был просто Солдафоном.
— Я вижу, у вас вопросов нет, отлично, на сборы ровно полчаса, по истечении этого времени я не наблюдаю вас на территории Корпуса, не говоря уже о лазарете. Появляетесь только облачёнными в новые мундиры. Всё господа, время пошло.
Алексей развернулся и, ухватив Владмира за рукав, вышел из вестибюля на лестницу.
— А теперь так, ты к Пантелеймону, я к Его Светлости и чем быстрее, тем лучше, они нас там не должны встретить.
— Тебя точно не встретят, а вот…
— Если встретят, я просто тебе голову откручу.
— Вот он всё-таки был прав, солдафон, и как с тобой Катерина живёт, ума не приложу?
— Иди уже, — подтолкнул Алексей друга к выходу. — Встречаемся через час у меня в кабинете.
Алексей стоял в приёмной Князя и колотил кулаком по столу секретаря.
Я тебя в последний раз спрашиваю. Где Его Светлость, если не ответишь, я сам его найду, но тебе после этого не позавидую.
— Что ты опять шумишь? — раздался от входной двери голос Святослава. — Я всё больше и больше укрепляюсь во мнении, что тебя нужно не в поход отправлять, а на воды, несколько нервы подлечить, а на Чёрном континенте и Владмир прекрасно справится.
— Этот вопрос не обсуждаем.
— Даже так? И отчего, позволь узнать.
— От того, что там нет дела ни до княжества, ни до Корпуса, ни до твоей особы, извини, конечно, Князь.
— Что же их так интересовало в наших краях, или кто?
— Вот именно кто, они интересовались информацией исключительно обо мне. НО этот вопрос я тоже сейчас обсуждать не намерен.
— Что тогда тебя привело?
— Мне срочно нужен Указ.
— Какой?
— Указ о произведении двух моих кадетов в офицерские чины, о досрочном произведении, — уточнил Алексей. — И прошу не спорить, тех двоих я уже выписал из лазарета и отправил к Пантелеймону за мундирами, через час, они придут ко мне в канцелярию и я должен вручить им указ о произведении в офицерские чины, после чего они отправляются в двухнедельный отпуск, в свои имения.
— Ты так просто от моего имени раздаёшь офицерские чины? Они ещё даже экзамен не сдали.
— Они сдали экзамен.
— Когда, отчего я об этом не слышал.
— Они сдали экзамен в ту ночь, когда были похищены, они с честью исполнили свой долг, и вернулись назад живыми.
— Почему ты так уверен в них?
— Я видел их глаза, сегодня, и слышал их разговор, когда они были вдвоём.
— Великолепно, значит, твоя уверенность основывается на их глазах и подслушанных сплетнях. Так?
— Во-первых, это не сплетни, а разговор, разговор людей, объединённых одним тяжёлым испытание, а во-вторых, те глаза, которые я видел мельком, просто не способны были лгать.
