Вокруг БМП на снегу виднелись еще три черные проплешины, но снег до земли они не проели, а еще там было несколько уже начинавших темнеть красных пятен.
БМП немного занесло в сторону, развернуло боком, точно ее водитель развил слишком большую скорость, а потом не справился с управлением на плохой и скользкой дороге. Ее внесло прямо в деревянный забор. Бронемашина подмяла его под себя, перемолов катками доски в щепки.
Угол одноэтажного дома, в сад перед которым вломилась БМП, был снесен взрывом, в стене зияла пробоина, все стекла вылетели, в рамах осталось только несколько острых осколков. Вокруг дома были разбросаны кирпичи, куски стекол, точно осколки шрапнели. Снег припорошила кирпичная пыль. Угол обвалили, видимо, гранатометом, дыру в стене проделали тем же орудием. Пушка с первого же выстрела превратила бы строение в неузнаваемые развалины. Дом через дорогу, тоже одноэтажный, сохранился чуть лучше, хотя и в нем почти не осталось стекол, а на кирпичной стене отчетливо виднелись выбоины от пулеметной очереди. Она проходила прямо через пустующую оконную раму, из которой выползал слабенький черный дым.
Один из танков сунулся в село, чтобы вытащить эту БМП, но не добрался до него, получив три попадания, и убрался восвояси — все равно живых в бронемашине не осталось.
Влево от БМП метрах в пятнадцати, прямо возле еще сохранившейся ограды, зеленел холмик. Снег не шел, холмик еще не засыпало, а от него к бронемашине тянулось два ряда небольших лунок. И без бинокля было понятно, что это.
Подошедшие БМП стали веером растекаться вокруг села. Следом примчались два крытых грузовика, из которых сразу же, как только они остановились (водители еще не успели даже заглушить двигатели), высыпало человек тридцать десантников.
«Ого, и конотопцев сюда прислали», — присвистнул капитан, рассмотрев нашивки. Основные силы этой части располагались в километрах десяти к северу от села.
— Привет, коллеги, — сказал Кондратьев.
— Здравия желаю, — откликнулся лейтенант конотопцев, который, судя по всему, возглавлял этот небольшой отряд. — Не скажете, что здесь стряслось?
— Почти ничего не знаю, лейтенант. Говорят, банда. Но сколько их понятия не имею.
— На вид село такое мирное, — протянул лейтенант, — черт, БМП нашу, сволочи, пожгли. А село это я сам зачищал. Никого здесь не было, — он полез в нагрудный карман комбинезона, достал непочатую пачку сигарет «Золотая Ява», содрал целлофановую обертку, распечатал пачку и протянул ее капитану.
— Спасибо. Бросил я, — сказал Кондратьев.
— Завидую, — лейтенант достал сигарету, закинул ее в рот, быстро прикурил от одноразовой пластмассовой зажигалки, затянулся. — А я вот все никак не могу отвыкнуть, — он посмотрел на тлеющий огонек на кончике сигареты, — кубинские сигары, конечно, лучше, но уж очень долго их курить. Нет на них сейчас времени. Вам-то как удалось бросить? Испугались умереть от рака легких?
— Нет. Просто разонравилось.
— Надо покурить какой-нибудь трофейной американской дряни. У боевиков ее много попадается. Может, и мне разонравится.
Село вымерло. Даже собаки не тявкали — попрятались куда-то. Все его жители, догадываясь, что может последовать вскоре после появления на окраинах села федеральных сил — на улицы не выходили, хоронились в подвалах.
Пока можно было составить лишь предварительную картину того, что здесь произошло. Но похоже, что командир девятой роты конотопских десантников старший лейтенант Павел Лангов страдал легкой формой ясновидения. Никак иначе не объяснить то, что он неожиданно решил изменить запланированный маршрут, сделал небольшой крюк и оказался возле села как раз в тот момент, когда в него втягивался хвост колонны боевиков. Десантники увидели их согнутые, нагруженные всевозможным военным скарбом, спины. Боевики так быстро растворились среди домов, что их можно было принять за видения, за мираж, если б не следы, которые они оставили на дороге.
В дальнейшем интуиция подвела Лангова. Теперь уже и не узнаешь — на что он рассчитывал, если, конечно, не прибегнуть к помощи спирита. Безусловно, он не был настолько наивен, чтобы думать, что боевики, завидев его роту, побросают оружие, выстроятся вдоль центральной улицы, а потом стройными колоннами двинутся сдаваться. Вероятно, он подумал, что отряд боевиков маленький, скорее даже не отряд, а остатки разбитого отряда, численностью не более десяти — пятнадцати человек, поэтому, сообщив об увиденном, не стал дожидаться подкрепления, решил провести здесь маленькую победоносную войну и ворваться в селение на спинах боевиков. У него было десять БМП и пятьдесят человек. Кто же мог подумать, что боевиков в селении окажется несколько сотен. Лангов так и не понял, что залез в улей и разворошил его, а стоило его БМП приблизиться к селу, как сразу три гранатометчика попробовали его остановить.
Откуда они появились, никто не заметил. Словно выбрались из нескольких нор или вообще материализовались из воздуха. От таких мыслей рука невольно тянулась перекреститься и отогнать нечистую силу. Их качало из стороны в сторону, то ли они так устали, что гранатометы стали для них слишком тяжелыми, то ли снег проваливался под ногами, и боевики боялись, что упадут прямо в преисподнюю, то ли они приняли какие-то стимуляторы кокаин или что-то попроще. Они двигались неуверенно, как по болоту, ощупывая дорогу впереди себя. Двое так и не смогли привести в действие свои адские машины. Пулеметчик срезал их одной очередью. Они уткнулись в снег, прежде чем пальцы успели нажать на курки, и стали раскрашивать снег кровью — это, кстати, доказывало, что они не фантомы. Все легче на душе. Но вот третий выстрелил таки из своей шайтан-трубы, угодив прямо в гусеницу, а потом, когда он тоже уткнулся в снег, на хромую БМП набросилась следующая партия гранатометчиков… БМП быстро загорелась. Из нее успели выпрыгнуть лишь три человека. Лангова среди них не было.
У второго лейтенанта, на которого свалилось нежданно-негаданно счастье командовать остатками роты, хватило ума больше не геройствовать, а обиду проглотить — для этого ему пришлось до крови закусить губу. Он видел, что стряслось с первой БМП, и не стал рисковать оставшимися машинами. Село лейтенант щедро обстрелял из всего, что было у него под рукой, прикрывая отход уцелевших десантников. Живы они остались каким-то чудом и, уже оказавшись среди своих, все никак не могли прийти в себя, лепетали что-то неразборчивое, когда их расспрашивали.
Рота заняла оборону, прикрывая выходы из села, но боевики молчали. Если они захотели выбраться, то остатки роты могли задержать их минут на пять, от силы — на шесть, после чего десантников смяли бы. Но им повезло. Боевики никуда уходить из села не хотели. А потом подошло пять танков из мотодивизии генерала Кормушина, чуть позже — бронемашины и пехота. В окружении своих конотопцам стало не так одиноко.
