— И что это? Я знаю, это стихи. Вокалически ритмизированные слова.
— Это стихи, ты права. Это любовь, это боль и романтика. Через несколько лет этого поэта убили. Ты разве не чувствуешь это в его стихах?
— Чувство — это способность делать вывод из накопленной информации, неосознанный анализ, — Танильга посмотрела на меня как на двоечника. — Лучше получать систематизированную заранее информацию. И анализировать все осознанно.
— Девочка, у тебя все ещё впереди. Чувства придут. Только глубокие старики и неопытные дети мало подвержены чувствам. У тебя все впереди. А информатика… Это не самое главное для девочки. Читай стихи.
— Зачем? — она действительно ничего не понимала. — Чувства — это все придуманное!
— Нет. Все придумано. Только не чувства.
— Да? — даже сквозь сдержанность Танильги сквозило неверие, — они есть у всех? И они всем нужны?
— Они начинаются с простого. Ты, наверное, слишком много учила информатику. И инфопотоки литературы. Ты знаешь, чем человек отличается от компьютера?
— Я бы очень хотела понять, чем люди отличаются…, — Танильга даже остановилась, — …от компьютеров. Чем же?
— Только человек может любить.
— Любить? Что любить? Я знаю, что такое любовь. Ничего особенного.
— Ты знаешь, что такое любовь? Одноклассник? Мальчик во дворе? — куда это меня несет?
— Что? Мальчик во дворе? Я изучала. Это самоподдерживающаяся ментальная зависимость от других объектов. И в стихах ваших такого много! Вот например:
«Я люблю тебя, Россия»
«Я с детства не любил овал»
«И в летний сад гулять любил»
Все время любовь — это зависимость от субъекта любви. Что смешного?
Я, опустившись на ступеньки пустой лестницы, тихо подвывал от смеха.
— Танильга, девочка! Твоей учительнице литературы надо поставить двойку!!! Она тебя не тому учила!
— Куда поставить? — Танильга не обижалась, но смотрела на меня, казалось, растерянно.
— Ну, не знаю куда, но надо. «В Летний сад гулять водил».
— Ой… Я перепутала. Кондор всегда говорил, что я глупая и все путаю.
— Ты очень мило перепутала. Но то, что ты цитировала, к любви не имеет отношения. Да и нельзя так. У тебя хомяк есть? Или был?
— Зачем? — не поняла Танильга.
— Ну как? Вообще-то насчет хомяка, правильное замечание. Шоп сдох. Ну, там… собака? Есть? Или мечтала, может быть?
— А зачем собака? Я вот совсем не понимаю такого. Ведь можно и гораздо более эффективные средства охраны использовать.
— Ну, болонку, скажем, и саму охранять надо, — Танильга и меня стала сбивать с толку.
Я вдруг понял, что мы давно стоим на ступеньках и никуда не двигаемся.
— Ты знаешь, если мы продолжим наш спор, то твоя машина уйдет без тебя. Идем быстрее.
— Но мне важно знать! Зачем нужны все эти чувства? — Танильга, хоть и продолжила путь вниз, но не прекратила спора. — Может, хоть ты мне объяснишь это?
— Хотел бы я знать, зачем. Чтобы жить. Чтобы жизнь имела смысл.
— Твоя жизнь имеет смысл именно поэтому? — Танильга назвала меня на ты. И я почему-то не возразил. — Ты живешь, чтобы чувствовать? Ты понимаешь, что такое ваша любовь?
— Наша? И у тебя будет. Ты ужаснешься в первое мгновение, когда поймешь. И поймешь, что ты счастлива только сейчас. Ты будешь от неё бежать, но при этом будешь только приближаться к ней. Все потеряет смысл. И все приобретет смысл. Но это очень тяжелый путь… К настоящей любви. Будет много боли. Много разочарований, надежд.
— А зачем? Нельзя разве просто жить? Трудиться, следовать общей идее, работать на общее дело, — Танильга опять остановилась.
— О, а вот учитель идеологии у вас чувствуется крепкий. Плюнь на это. Нет ничего, кроме того, что мы чувствуем.
— Я ничего не чувствую. Я знаю, — не очень уверенно прервала меня Танильга.
И вовремя. Мы вышли с черного хода. Невдалеке стоял лимузин Кондора. Танильгу ждали.
— Мы ещё поговорим, — Танильга протянула мне руку. Как взрослая. Такое же рукопожатие как у отца. Гены наверное. Только чуть не такое безликое, не такое мертвое. Девочка.
— До завтра.
— Ну, что, ребята, через неделю выборы? — так нетрадиционно я начал нашу традиционную утреннюю планерку. Собравшиеся в кабинете почему-то затихли. Они, видимо, от меня ждали чего-то важного. А у меня было наоборот, совсем несерьезное настроение.
— Так вот! Нечего настораживаться, — улыбнулся я. — Мне кажется, что пора отдохнуть. Большая часть дела сделана. Рейтинги выше крыши. За Брежнева и то, по-моему, меньше народа голосовать собиралось. Отдыхаем!
Мне самому мало верилось, что мы без особых проблем прошли весь этот путь. Решено было, что в последнюю неделю будет просто общее безделье и отдых. А сегодня решили посидеть вечером возле костра. Просто так. У Аякса, сторожа лагеря выпросили шампуры. Тот долго отпирался, жаловался, что от этих шашлыков только мусор по лесу. Но мы пообещали купить углей в магазине и привезти в лес. Саля вызвалась сама доставить и приготовить мясо для шашлыка. Я без особого энтузиазма отнесся к мясу дамского приготовления, но менять что-то было лень. Лето разгулялось, было жарко и делать уже не хотелось ничего. Сай, таясь от всех, привез бочку пива. Непонятно почему, но все включились в веселую игру. Бегать по магазинам покупать всякую ерунду, решать смешные проблемы. Покупать ли пластиковые тарелки или настоящие. Пока ожидали Салю, устроили бесплодную дискуссию о том, как готовить шашлык. Всезнающий Сай доказывал, что мясо надо мариновать в сметане, но был дружно осмеян. Потом весело грузили сумки, пакеты.
Как всегда, посиделки начались сумбурно. Кто-то побежал собирать дрова, благо вокруг был лес и это было самым простым занятием. Купленные заранее угли решили применить в последний момент. Костников призывал начать пить вино немедленно, ибо это помогает от комаров. Саля привлекла к работе по нанизыванию шашлыков почти весь женский состав. Танильга, естественно, присоединилась, хотя ей по молодости хотели поручить раскладывать на траве пластиковые тарелки и салфетки. Но она возразила, объяснив, что хочет работать со всеми вместе. Сай долго колдовал над бочкой, не в состоянии справиться с установкой крана. Самым хитрым оказался Костников. Когда вино было выпито, а комары не захотели прекращать массовое кровососание, выяснилось, что он заранее припас средство от комаров и теперь развешивал и поджигал вокруг полянки специальные спиральки. Сгорая, они источали приятный дымок. Судя по всему, для комаров он был тоже приятен. Разлетелись они только от дыма костра.
Потом постепенно утряслось, как-то расселись. Сначала все были сосредоточены на еде. На её приготовлении, потом уничтожении. Когда всё было съедено и пива в бочке заметно поубавилось, наступило именно то, ради чего такие мероприятия и проводятся. Вечерняя, хотя уже скорее, ночная тьма почти поглотила, сделала невидимым лес на расстоянии метра от костра. Сай тихонько бренчал что-то на гитаре, и разговор получался сам собой. Вспоминали смешное, что случалось за время подготовки, травили анекдоты.
