— Открывать огонь по моему указанию! Мне нужны сектора стрельбы, как только мы материализуемся. Не ждите окончания переноса...
Пока громадные машины Проприум-Термини создают нематериальную область вокруг Ультрамаринов и их поврежденных в бою комплектов тактической брони дредноута, зал заполняется дымкой металлического оттенка. Находящиеся внутри кабины Дардан и его отделение исчезают, равно как и бочки с охладителем и покрытые трубами стены.
Дисплей визора капитана отключается. Под шлемом Эфон закрывает глаза и отдается ужасному ощущению телепортации. Ему хочется, чтобы сердца успокоились, а бешено работающий разум прояснился. Он чувствует, как диковинные силы имматериального переноса рвут его тело и душу. Это похоже на очень долгое падение, вот только Эфон одновременно падает во все стороны. Вместо тех минут, которые бы занял полет с орбиты на землю, Эфон воспринимает нырок в бездну как одно кошмарное, нескончаемое мгновение.
Мысли смешиваются друг с другом, словно влажные краски на холсте летописца. Эфон полностью превращается в боль. Страдание генетически усовершенствованного тела, дошедшего до физического предела. Глухое терзание сердца — клинок предательства, что проворачивается в груди с каждой ненужной смертью. С каждым сгинувшим братом, будь то Несущий Слово или Ультрамарин. Он чувствует вокруг себя некогда горделивый Калт: атмосфера превратилась в бушующую преисподнюю от звездных кар, плодородная почва загрязнена кровью невинных, камни отягощены душами всех, кто погиб в резне. Калт навеки станет миром, населенным призраками.
Эфон плывет.
Я больше не ощущаю себя частью этого мира — да и никакого другого. Триумфы моего Легиона затмевает гибель Калта и грядущие темные дни. Дни резни под землей, проведенные в охоте на наших вероломных сородичей. В почестях по мириаду сгинувших сынов Ультрамара и в мрачном восполнении нашей силы и численности.
Так будет. Род Жиллимана не допустит иного. И все же, какое бы право ни имел любой Ультрамарин на уверенность в победе, что-то утрачено и никогда уже не вернется. Наши испытания на этой обреченной планете — моей планете — знаменуют рассвет новой эпохи, окутанной мраком. Даже наши будущие победы будут запятнаны тьмой и скорбным осознанием того, чему никогда не бывать.
Я жажду забытого будущего, но знаю свое место в кровавом настоящем. Как бы то ни было, мой долг найти честь в исполнении этого поручения. Мы не можем стать безмозглыми отражениями тех воинов, с которыми бьемся в глубинах. Не можем потерять свой путь во тьме, как явно случилось с сынами Лоргара. Я освещу дорогу, подав пример действия.
А затем внезапно все заполняет стрельба.
Эфон слышит повсюду вокруг себя грохот комби-болтеров. Его перчатки поскрипывают на «Морикорпусе» и цепном кулаке. Открыв глаза, капитан обнаруживает окутанное металлической дымкой отделение Уркуса. Переносящая платформа, на которой они стоят, и та, что расположена над их шлемами, трещат от имматериальных энергий, все еще змеящихся по поверхности брони. Шлем возвращается к полному функционалу, и авточувства рисуют куда более крупный зал. Вокруг них шумят машины. Трескучий визг реакторов затихает, и мучительный громовой скрежет телепортариума смолкает.
Эфон слышит крик — приглушенный и далекий. Тот исходит не из вокса и не от его закованных в броню воинов: перенос прошел успешно. Грузовой телепортатор, при всей свой примитивности и непригодности на роль транспорта для космических десантников Императора, все же материализовал отделение Уркуса на переносящих платформах крупного комплекса — комплекса, удерживаемого Несущими Слово.
Как и было приказано, терминаторы-катафрактии стреляют вместе со своим сержантом. Ультрамарины вновь проявляются в суровой реальности, и выпускаемые их оружием болты также становятся реальными, пробивая свинцовый дым во всех направлениях. Когда туман имматериального переноса развеивается, Уркус командует прекратить огонь. Боеприпасы бесценны, и их нужно тратить осмысленно. Вокруг неизящно падают на пол облаченные в броню фигуры. Часовые, которым доверили охранять телепортариум — часовые, которые не справились со своими обязанностями.
— Капитан? — спрашивает Уркус.
— Продолжайте, сержант, — отвечает ему Эфон. Он не позволит себе читать Орестриану Уркусу лекции об искусстве войны. Пока терминаторы расходятся, вгоняя заряды из болтеров в шлемы павших Несущих Слово, Эфон пытается сориентироваться. У телепортариума несколько выходов — служебные туннели, ведущие к громадным машинам, которые приводят в действие чудовищный телепортатор, а также вспомогательные склады для хранения припасов и оборудования. Похоже, что шум стрельбы еще не привлек к месту их пребывания никого из врагов.
Уркус собирает свое отделение по обе стороны от главной противовзрывной двери и смотрит сквозь исцарапанное серебристое бронестекло, служащее окном.
— Командный узел? — интересуется Эфон.
Уркус кивает. Сержант явно намерен пробиться к центру сооружения и захватить его когитаториум вместе с подключенной к нему коммуникационной станцией.
Эфон смотрит сам. В туннеле снаружи — широком коридоре с решетчатым полом и громоздкими машинами — капитан видит фигуры Несущих Слово, которые занимают позиции. Из-за противовзрывной двери доносится пульсирующий звук сирены. Понимая, что их атакуют, офицеры предателей подают сигнал тревоги всем доступным Несущим Слово, чтобы те спускались и обороняли командный узел.
— У нас мало времени, — произносит Эфон.
Уркус кивает и нажимает на рычаг противовзрывных дверей. Те с грохотом начинают подниматься к потолку, пока терминаторы Ультрамаринов ждут с обеих сторон, готовые прийти в движение. Преодолев примерно треть пути вверх, дверь содрогается, и гидравлика останавливается. Лампы в зале и осветительные сферы в туннеле мигают, а затем гаснут. Окружающий отделение Уркуса гул машин телепортариума пропадает, и даже системы циркуляции воздуха с шипением останавливаются. Слышен только жуткий вой сирены, разносящийся по туннелям снаружи.
— Предсказуемо, — признает Уркус.
— Тени их не защитят, — сулит Эфон.
— Виктур, Эврот, — произносит Уркус. — Поднимите дверь.
Встав по бокам, два терминатора хватаются за нижний край двери потрескивающими силовыми кулаками и тащат ее вверх по визжащим направляющим.
— Нереон, Дактис, эта честь ваша, — говорит сержант, и еще двое воинов шагают в коридор и топают вдоль стен. Темнота оживает, в ней появляются потоки болтерных зарядов и призрачное свечение линз шлемов.
