Фууух, кажется пронесло. Я огляделся на трупы зомбаков, оставшихся после прохода колонны. Жестко парни идут, буквально выжженная земля за ними. Но это мне на руку, пока они едут в сторону «модных», я спокойно пройду по очищенной территории.
Выждал еще несколько минут, но никак не мог выкинуть пленных из головы. Вроде никто они мне, и своих дел полно, плюс травмы, плюс количество врагов, итого хреновый расклад. Да и не обязан я им ничем.
Вот только что же так хреново было смотреть на этих заплаканных женщин и избитых мужиков. Не наши, от слова совсем — какое-то местное чернокожее племя. Но, сука, как же гадко это все. В городе болезнь, мертвые оживают, а они вместо того, чтобы помогать, людей в рабство гонят. Я чуть не взвыл, когда к колонне из переулка вместе с матерью вывели того самого паренька, что кинул в меня мячик. Пацан рычал и кусался, похлеще любого зомбака, а мать в разорванном платье тихо всхлипывала. Их привязали к остальным, и колонна двинулась дальше.
До машин метров двести, можно было уже спокойно валить отсюда куда подальше. Найти какую-нибудь дыру, забраться туда и поспать хотя бы пару часов, а потом искать Катьку. Но ноги повернули не туда.
Сами, не слушая ноющую голову, потопали вдоль стеночки за колонной. Хотя слушать было некого, вместо споров, что это не моя война, в голове уже родился план. Проследить, крадучись по углам и прячась за безголовыми мертвыми телами, дождаться, когда мародеры встретятся с «модными», а то что это разные отряды я был уверен, и под шумок отбить пленных. И главное силы откуда-то взялись, будто второе дыхание открылось.
Почти все так и произошло. Когда послышались первые выстрелы, а затем и крики, после которых палить начали уже не переставая, колонна растянулась. Грузовик с пленными сдал назад и спрятался в переулке. Возле него осталось два дряхлых мопеда, а чем ближе я подходил, тем больше деталей удавалось разглядеть и назвать это старье мотоциклами, язык уже не поворачивался. На каждом сидело по вооруженному туземцу, и еще двое бродили вокруг пленных, кучкуя их прикладами и не давая отходить от кузова.
За спину никто не смотрел, все внимание было приковано либо к пленным, либо дальше за кабину, где шел бой у торгового центра. Да и шумели изрядно, как только не боялись всех мертвяков с округи собрать. От угла, за которым я прятался, до ближайшей спины на мопеде было всего два метра. Взяв в левую руку нож, а в правой держа ТТ, я, чуть пригибаясь и максимально тихо, выдвинулся вперед. А когда на улице раздался взрыв, под шумок бросился на туземца.
Легкий удар рукояткой в затылок, обнять левой рукой с выходом ножа к горлу, прикрыться как щитом и навести пистолет в спину ближайшего бандита. Все четко, как по инструкции, туземец не вырубился, застонал и трепыхнулся, но я надавил ножом, и он притих. Больше никто не среагировал, только один из пленных смотрел на меня круглыми глазами, то ли от страха, то ли просто не верил, что есть шанс на спасение. Я кивнул ему, мол готовьтесь, сейчас на прорыв пойдем.
Пленные занервничали, стали тыкаться друг о друга и шептаться, косясь в мою сторону. И тут на меня обернулся второй мотоциклист, закричал и стал вскидывать на меня «калаш».
Тощий, как большинство местных, никакой брони, только растянутая майка без рукавов, «калаш» в его руках выглядел, как какая-то огромная «базука». Пули из ТТ прошили его насквозь, будто картонную коробку, он еще падал вместе с мотоциклом, а я уже развернулся, целясь и стреляя в следующую цель. Мой пленный вырвался, но это не была попытка сопротивления, а рефлекс от выстрелов в паре сантиметров от его уха.
Краем глаза отметил, что четвертый мародер уже не представляет опасности, пленные, набросив на того веревку, толпой допинывали задушенное тело. Я еще раз ударил своего и аккуратно, чтобы не уронить мопед, завалил тело на землю. С поднятыми руками, демонстрируя дружбу и сочувствие, подошел к толпе пленных и начал резать веревки. Дошел до пацана, освободил его и потрепал по жестким коротким волосам, а он схватился за мою ногу и зарыдал.
Эта минутка гуманизма и детских нежностей стоила мне четырех «калашей», одного мопеда и кучи других вероятно полезных вещей. Туземцы, как саранча, стоило избавиться от веревки, бросались по сторонам, сметая все трофеи. Я бросился к первому мопеду и смог заявить на него свои права только потому, что народ был занят добиванием парня, которого я только вырубил.
Злобно зыркая по сторонам, я протиснулся к мопеду, поднял его и откатил в сторону. Прислушался, пытаясь хоть что-то разобрать в гомоне и понять тон всех этих «бугульме, шагальме, тондо, бага, бла-бла-бла», и понял, что больше не слышу выстрелов из торгового центра. Зато топот и рычание приближалось со всех сторон.
— Валите все на хер! Спасайтесь! Гоу, гоу, гоу! — в принципе можно было не кричать, спасенные уже тоже сообразили, что чем быстрее они свалят, тем лучше.
Некоторые из спасенных бросились врассыпную и побежали в переулки, откуда практически сразу стали раздаваться жуткие крики. Остальные набивались в кузов заведенного грузовика, выбрасывали оттуда чемоданы и технику, и помогали забраться женщинам и детям. Я пытался завести мопед, но каждый раз что-то срывалось. Чихало, фырчало, но глохло. Блять, а второй мопед уже умчал.
Снова раздались выстрелы, но били уже в нашу сторону. Несколько пуль звонко попало по грузовику, но скорее случайные пули — технику тут берегли. Крошки штукатурки выбило прямо у меня над головой, потом чиркнуло по стене совсем уж близко. Я чуть сдвинулся, прячась за грузовик, и все пинал и пинал педаль кикстартера.
Ну давай, родная! Давай, давай! Мопед, наконец, зарычал и дернулся, когда я поддал газа. Я не то чтобы мастер по мотокроссу, но проехать, как говорится, дальше светофора смогу. Все валим-валим отсюда!
Я оглянулся, оценивая ситуацию и понял, что грузовика уже нет, дорога свободна и метрах в пятидесяти к нам движутся мародеры. Им осталось перебежать перекресток, и уже не факт, что я успею свалить, даже с поправкой на местную точность.
Первым шел здоровяк с мачете, очков уже не было, а вместо берета на нем красовалась повязка из бинтов, окрашенная в красный цвет. Ну прям «Рембо», только чернокожий. Он прокричал какие-то команды, и все остановились, начали потихоньку сдавать назад, целясь уже не в меня, а по углам перекрестка.
И начали палить, когда с обеих сторон выскочила толпа мертвяков. Словно черная река с обеих сторон потянулся поток зомби, разделяя меня и мародеров. Спасибо, парни! И одним, что палят, отвлекая тварей от меня, и вторым, что наконец-то заглянули на огонек.
Не знаю, зачем я это сделал, может, адреналин, а может, нервы, но, глядя на «рембо», я поднес ко лбу два пальца и вскинул руку, как бы прощаясь. А потом дал по газам.
Не стал досматривать до конца его ответ, взмах в мою сторону и мачете проведенное по горлу — жест понятный на любом языке.
***
Гостевой дом “Панголин”. Западный район Фритауна. 17 марта 21:50
Прям как колобок: и от дедушки ушел, и от бабушки ушел. Недалеко правда. Мопед добавил скорости передвижения, но проблем только прибавилось. Шум привлекал не только зомби, но и выживших с неясными намерениями. Меня дважды обстреляли, и если первый раз спасло расстояние и криворукость стрелков, то второй раз выручил броник. Опять начало тошнить, уже не знаю, от усталости или очередные последствия сотрясения, управлять мопедом становилось все сложнее. Незнакомые кривые улочки, налепленные, как соты, домишки, всюду трупы, мусор, брошенные, а чаще сгоревшие машины — прямой путь уже не реально было найти.
Промучавшись несколько кварталов, я, наконец, спешился. Убедился, что нет свидетелей, и завез мопед в узкий проулок, где завалил его мусором и пустыми картонными коробками. Дальше пошел пешком, и практически сразу увидел вывеску, обещавшую ночлег.
