выступить против Репнина… Так девушки и просидят дома в неведении… А еще ведь где-то бродит Кир! Его тоже нужно предостеречь…
Надеюсь, хоть Настю в лазарете эти гады не тронут! Хотя с них станется…
Я покосился на Юльку. Мелкая шла, насупившись и уставившись в пол. Моего взгляда на себе она не почувствовала – или не сочла нужным поднять и повернуть голову. Я перевел взор на конвоировавшего нас гвардейца, затем посмотрел вперед – и внезапно уперся глазами во Всеволода Романова.
В своем зеленом мундире при золотых эполетах Светлейший князь стоял, широко расставив ноги, посреди дворового коридора и с любопытством наблюдал за нашей приближавшейся процессией.
«Так вот оно что!» – осенило меня.
Вот кто за всем этим стоит! Какой, к духам, Репнин, какие, в астрал, Киселев с Поспеловым?! Как всегда: запахло пакостью – ищи след Светлейшего князя Всеволода! И неважно, как Романов вдруг оказался в Москве… А как, кстати?
А вокруг меня, между тем, творилось вовсе непонятное. Гвардейский штабс-ротмистр ни с того ни с сего вдруг согнулся пополам, затем, вроде бы, выпрямился – и безвольно рухнул навзничь. Поручик вскинул перед собой щит – но, как видно, пропустил удар в спину и, клюнув вперед, повалился ничком. Попадали, словно кегли, и остальные наши конвоиры – и только мы с сестренкой да Петров-Боширов остались в замешательстве стоять посреди нежданно разразившейся бойни.
Хотя нет, Александр Русланович ничуть не выглядел сбитым с толку: жандарм уже вовсю возился со своими перчатками, пытаясь от них избавиться – пока, правда, не особо успешно.
Не стоило теряться и мне. Что бы ни происходило: главный враг сейчас стоял прямо передо мной. Судорожно содрав с пальцев резиновую колодку, я сложил их в боевую технику – не банальную фигу, а нечто куда более убойное – и атаковал Романова.
Удар пришелся в щит – хотя Светлейший князь, как я прекрасно видел, и пальцем не пошевелил. И это не было какой-то хитрой внутренней техникой, Романова явно прикрыл кто-то другой – и я глазам не поверил, когда, отследив поток маны, понял, кто именно: в выходившей в наш коридор распахнутой настежь двери какого-то кабинета стояли Кир и Иван Иванович Хилков.
Сподобиться на повторную, еще более мощную атаку – с двух рук – не позволил мне уже Петров-Боширов, банально вырубивший меня ударом стальной перчатки, снять которую он так и не успел, по затылку. Того, как моя сестренка залепила в ответ ротмистру фигой, я уже не увидел. Как, впрочем, и того, что яростный наскок мелкой также отбил своим щитом не в меру расторопный дедушка Хилков.
в которой мне на плечи кладет крылья серебряная птица
Ладно, ладно, что уж там, соглашусь: атаковать Романова было с моей стороны, скажем так, не самым разумным поступком. Мне об этом уже только ленивый не рассказал: сначала Цой, приведшая меня в чувство (с ноткой профессионального сочувствия в голосе: у пациента нервный срыв, не иначе), затем Юлька (прочихвостила старшего брата по полной, это моя мелкая умеет), а потом и Петров-Боширов (вроде как извиняясь за удар перчаткой, а по сути: сами, мол, молодой князь, виноваты). Ну да, если бы в тот момент я сподобился хотя бы на миг задуматься, «два» и «два», наверное, сами собой сложились бы у меня в законное «четыре» – появление в дворцовом коридоре Светлейшего князя Всеволода и внезапный падеж среди наших конвоиров напрямую бы одно с другим увязались. Беда в том, что ничего доброго я от Романова категорически не ждал, и, находясь в плену этого предубеждения (кстати, отнюдь небезосновательного!), очевидный, казалось бы, вывод – нынче Светлейший князь, типа, «за нас» – мой мозг попросту проигнорировал.
Ладно, спишем это на стресс последних часов (идея Цой, если что, а она в таком, вроде как, шарит) – тем более, что закончилось-то все хорошо!
Ну, то есть как хорошо закончилось… Да, мы с Юлькой более не находились под стражей, выпустили из-под домашнего ареста и Светку с Машкой. Из недр духоловки освободили Ди-Сы и Оши. Князь Репнин, граф Киселев, барон Поспелов и некоторые из их вернейших приспешников, напротив, угодили в темницу. Петров-Боширов вернулся в свой прежний кабинет… Вот только сидел теперь здесь ротмистр у стеночки, на стуле, а в кресле за бывшем его письменным столом по-хозяйски расположился Романов. Люди Светлейшего князя, из Староладожского армейского полка, стояли ныне и на постах во дворце, и по территории кремля – лишь в малой степени разбавленные московскими жандармами.
Помимо Романова и Петрова-Боширова, в кабинете сейчас находились князь Хилков, Кир – ну и я. Сперва разговор носил чисто рабочий характер: Светлейший князь Всеволод, Александр Русланович и Иван Иванович обсуждали вопросы управления Первопрестольной, мне же оставалось лишь недоумевать, что тут делаем мы с «Заикиным» – тем более, что начало совещания я и вовсе пропустил, отданный на попечение Цой. Но как только целительница со мной закончила, Ди-Сы передал мне приказ незамедлительно явится пред начальственные очи. Юльке, Светке и Машке, к слову, также было велено подтянуться на второй этаж Большого дворца – и ожидать до поры в приемной.
Вполуха слушая Романова с Петровым-Бошировым и Хилковым, лично я впереди ничего хорошего не ждал – ни для перезревшим плодом упавшей в руки Светлейшего князя Москвы, ни для себя лично. Да, те же Репнин или Поспелов, мягко говоря, не были ко мне душевно расположены, и в особом радении об интересах собравшихся в кремле беженцев их трудно было заподозрить… Но по крайней мере никто из павшего триумвирата прежде не отметился убийством Цесаревича, сотрудничеством с нигилистами или устройством пушки, выстрел из которой погубил второго наследника престола и послужил спусковым крючком разворачивавшемуся ныне в мире кошмару! А попытка барона подставить меня с тем духовым складом (недоказанная, кстати – Ди-Сы, вон, сомневается!) в своем коварстве, пожалуй, все же недотягивала до некогда устроенной Романовым и Огинским провокации в Петрополисе, когда я, по их задумке, должен был протащить в императорский дворец Фу-Хао – и сгинуть при пробое.
Словом, иначе как «из огня да в полымя» сложившуюся ситуацию я назвать не мог.
А между тем, покончив с очередным организационным вопросом, Светлейший князь Всеволод вдруг повернулся ко мне.
– Ну а с вами нам как быть, молодой князь? – с ехидной усмешкой спросил он.
Ну и что на такое можно ответить? Я лишь пожал плечами.
