буркнул тот и, глядя исподлобья, похромал к учителю.
Тот оглядел его и с вновь появившейся улыбкой спросил:
— Ты что же, уродец, когда в тебя полетел огонь, увернулся? За твоей спиной же воины стояли. Простолюдины, слабые. Они ни «агдже» выдержать не могут, ни увернуться от него.
Домар всё так же хмуро буркнул:
— Пусть тренируются больше, им под сорок лет, а всё ещё младшие воины.
Закий хмыкнул:
— С одной стороны, справедливо, с другой, они-то надеялись на тебя, да и прыгнул ты, словно неуклюжий боров, едва товарища не сшиб. Плохо это, плохо, Язва.
Домар ещё сильней втянул голову в плечи, шумно выдохнул и замер, а через миг Закий стеганул его воздушной плетью. Домар выдержал это, даже не охнув, хотя я отлично видел кровавый след на штанах ханбока.
— Урай!
Тот молча сменил Домара перед учителем.
— А ты, второй тупоумный, ты зачем в голову целил? Убрать голову — проще нет ничего, достаточно дёрнуться от испуга, когда тебе в рожу огонь летит. В грудь, в грудь целить нужно, это не так страшно и цель больше. В ноги, на край в землю под ногами, чтобы пламя рвануло. Вы, пустоголовые, хоть запоминаете, что я вам говорю?
Урай молчал, и учитель, хмыкнув, перетянул и его, заставив его хромать прочь.
— Наглый!
Я на миг растерялся, а затем ухмыльнулся и повторил только что слышанное от Домара:
— Здесь.
Рванул вперёд, перепрыгнув стонущего на земле чужака из другой башни, и на ходу полностью снимая с себя защиту тьмы. Неловко выйдет, если учитель решит перетянуть меня и не сумеет коснуться ханбока. Очень неловко. Думаю, сейчас мне стрелы в сердце или глаз можно не опасаться.
Закий оглядел меня и довольно заключил:
— Эх, отдохнул, набрался сил, она из тебя прямо-таки брызжет.
Я тут же понял, к чему он клонит и сразу поскучнел. Придурок. Мог бы и правда просто подойти, а не выделываться. Наверное, и правда, устал сидеть в той тесной камере, радуюсь воздуху и простору.
Ничего, судя по лицу учителя, уже к вечеру это всё у меня пройдёт. Бесследно.
Голосовой активатор учитель, конечно же, не использовал, но я даже печать едва сумел увидеть, так быстро он её сложил и совсем не поднимая руки, чтобы показать мне ладонь.
Вот чуть шевельнулась кисть, а через неуловимый миг кожу мне уже вспарывает воздушная плеть. Я со свистом втянул в себя воздух сквозь зубы. Больно. Какая неожиданность, да Лиал? Здесь всё не так, как в уютной камере?
Ещё через удар сердца мне стало не до шуток — плеть ударила второй раз, третий, а затем мне в грудь прилетел шар огня, отшвыривая меня прочь.
Вверху качались ветки, высоко над ними ползли тонкие, бледные облака.
— Ты там его не прибил?
Закий довольно, словно только что выполнил свою мечту, ответил:
— Не-а, он крепкий малый. Наглый, вставай давай, а то я сейчас добавлю. По одному удару за каждый день прогулов.
Я сел, не удержавшись от стона, и заметил:
— Тогда меня понесут.
— А что, хочешь?
— Нет, учитель.
— Я так и знал. Поэтому, хватай… Кто там сильней всех получил? Язва, а ну, доложил!
— Мозар.
Учитель Закий поднял палец вверх:
— О! Неплохо, такому кабану как ты и нужен был кто потяжелей. Хватай Мозара на плечи и вперёд. Вам ещё десять кругов по жёлтой тропе.
К Мозару я подошёл одновременно с учителем. Вернее, с учителями. К Закию присоединился и второй, Вортус, если я верно запомнил, который успел, похоже, закончить с лечением своего отряда и пришёл поглазеть, а может, даже помочь.
На миг меня едва не разобрал дикий смех. В Кузне у старшего наставника был помощник Визир. Он плохо кончил в итоге. Здесь у старшего учителя рядом стоит Вортус. Имя даже чуть похоже. Надеюсь, он не собирается помогать Закию нас учить или пытаться лезть ко мне. Не то чтобы я держал в планах вернуться в Академию и поквитаться с кем-то здесь, но ведь смешно же?
Правда, веселье моё исчезло, стоило мне только опустить глаза на бывшего пьяницу Мозара. Ему прилетело крепко. Тем самым обычным «агдже», а может быть, и не одним.
Прилетело точно в грудь, как и советовал Закий. Не знаю уж, где в это время был щит-тум Мозара и почему он не сумел им прикрыться. Сгусток огня, который живёт буквально несколько мгновений, пока не исчерпает вложенный в него жар души, прожёг все слои ханбока, выжигая ему грудь, но что хуже всего, расплескался во все стороны.
Вся шея и весь низ лица Мозара основательно пропёкся. До волдырей.
— М-да, — Закий повернул ко мне голову и назидательно проговорил. — Не говори потом, что не слышал этого правила. Использовать на себе лечение во время тренировки — запрещено. Пока не намотаете все десять кругов. Но сейчас, разрешаю использовать его на Мозаре. Давай.
Я нерешительно предложил:
— Учитель, может быть, лучше вы или учитель Вортус? Самое сильное, что я знаю, это «зерраум сортам зиарот». Чего-то мне кажется, оно ему не сильно поможет.
Закий хмыкнул:
— Считай, что ни меня, ни Вортуса здесь нет, сами, всё сами, но остальные твои знают только «сир», — я не сразу понял, что он опустил первую часть активатора техники лечебное прикосновение, а он уже ухмыльнулся. — Не буду даже спрашивать, где ты выучил поток.
Я пожал плечами:
— На мне его каждый раз использовали, как вытаскивали из каменной камеры, да и вы пару раз при мне его применяли.
Закий прищурился на мгновение:
— Странно, что ты так отметил именно камень в той комнате.
Я выругался про себя, но спокойно пожал плечами:
— Не в каждой камере им покрывают обычную деревянную дверь.
Взгляд Закия оставался всё таким же холодным:
— Это да, но меньше болтай, лечи давай, пока он в себя не пришёл, а то орать начнёт.
Я поднял руки и сосредоточился, проводя жар души к печати, тщательно выговорил:
— Зерраум сортам зиарот.
Учитель Вортус, который молчал всё это время, процедил сквозь зубы:
— Я бы на их месте ненавидел бы тебя до конца жизни, Закий.
Тот спокойно пожал плечами:
— А я бы на их месте, благодарил меня до конца жизни.
И снова я невольно сравнил двух учителей, только на этот раз Закия и Глебола. Глебол как-то раз говорил что-то похожее буквально слово в слово и оказался прав, как ни странно.
С другой стороны, у нас там не были так доступны адепты внешних техник с лечением, поэтому мы и ран почти
