Александр Голодный - Право на бессмертие. Ядерный скальпель

– Товарищ майор, установка предназначена для анализа степени вашей готовности к выполнению задания, общего психофизического настроя и состояния организма. Постарайтесь думать только о порученном деле. Все понятно?

– Да.

Действительно, понятно все. Когда-то видел сюжет о подобной штуке в передаче «Военная тайна». Там установка (кажется, прогностический анализатор) достаточно точно определяла тех, кому не суждено вернуться с задания. Ладно, будем думать. Главное – не задремать, а то ложе уж больно удобное.

Минут двадцать под тихий гул аппаратуры развлекаюсь играми разума, моделируя ситуации и анализируя их. Лучшая – где в качестве супергероя пинком вышибаю дверь Букингемского дворца, выдергиваю чеку и метаю отсчитывающий последние секунды заряд прямо в тронный зал. Ага, а за спиной реактивный ранец, чтобы успеть улететь от последующего безобразия.

Наконец гудение изменило тон, врач выдвинул ложемент.

– Товарищ майор, подождите одеваться, сейчас получу результаты вычислений. Частенько приходится повторять процедуру.

– Хорошо.

Минуты полторы ожидания (хорошо, что в кабинете тепло и кресло удобное), наконец на мониторе появляется диаграмма. Мужчина разглядывает ее, выражение лица заметно меняется.

– Что-то не так?

– Все не так. Вы точно думали о задании?

М-да. Нечего было страдать фигней в стране фантазий. Ну, не признаваться же.

– Конечно.

– Товарищ майор, давайте еще раз в анализатор (ага, он самый), постарайтесь думать только о задании.

– Хорошо.

Теперь без дураков размышляю о своей готовности и вариантах применения. Больше всего вопросов по команде поддержки – о них не знаю ничего. Двадцать минут прошло, выезжаю. Результаты вычислений врача, похоже, совершенно ошарашивают. Положив рядом две очень похожие распечатки, он зависает.

– Можно одеваться?

– Что? Ах да, одевайтесь, товарищ майор.

Выхожу из-за ширмы. На распечатках добавилось разноцветных линий, вся фигура медика выражает один большой вопрос.

– Товарищ майор, вы не могли бы подождать еще пять минут?

– Хорошо.

– Я запустил операцию самопроверки установки…

– Получены некорректные результаты?

– Более чем некорректные. Просто невозможные.

Подумав, он решительно отправляет файлы на печать и разворачивает на столе несколько полученных рулонов.

– Смотрите.

На бумаге – «роза ветров» многокритериальной полярной диаграммы. С одной стороны ограничена выделенной красным цветом прямой.

– Вот нормальная диаграмма. Вот это – уровень готовности (небольшой выступ, обведенный зеленым). Вот еще. Вот еще одна. А вот здесь человек с операции снят.

Ага, один из выступов пересек красную линию. Делюсь наблюдением.

– Да, это так называемая «линия смерти». Она всегда прямая, за все время наблюдений. Но у вас…

Мои распечатки. Фигура больше напоминает торпеду, где нос представляет собой тот самый зеленый сектор. Фигассе у меня готовность. А красная линия… М-да. Это не прямая, а дуга, уходящая от нацеленной на нее торпеды. Похоже, костлявая подруга с косой явно настроена обходить чью-то скромную персону стороной. Что не может не радовать, в общем-то. Так, а что сказать товарищу профессору?

Звук из колонок компьютера. Врач смотрит на монитор, запускает принтер. Итогом таблицы специальных терминов и цифр является фраза: «Операция тестирования завершена, ошибок не выявлено».

Замечательно.

– Товарищ профессор (принял обращение не моргнув глазом), вы, наверное, доложите о результатах обычным порядком, отразив свои наблюдения и выводы. Пусть руководство само принимает решение.

Согласно кивнув, врач берет бланк, заполняет, приобщает диаграммы и распечатку тестирования, упаковывает результаты в плотный конверт. Заклеивает, прошивает, вешает контрольную печать, подает. А в глазах уже явно горит азарт исследователя. Увы, вряд ли доставлю ему удовольствие – перспектива медицинских опытов надо мной, неординарным, не вызывает энтузиазма совершенно.

Прощаюсь, выхожу. Пока переобуваюсь, подходит слегка озабоченная Лариса, забирает конверт, и мы направляемся к процедурному кабинету. По пути задерживаемся у регистратуры. Лара что-то выясняет, я жду. Внезапно ощущаю мощный, направленный в спину взгляд. Даже не так. Назвать это взглядом – все равно что назвать ураган ветром. Разворачиваюсь. В кресле для ожидающих женщина лет за пятьдесят, но ухоженная и следящая за собой, шатенка (корни волос с сединой – подкрашивает), смотрит… Как-то внутрь она смотрит, будто пронзает насквозь. А видит… Похоже, сегодня я чемпион по шокированию – глаза расширяются от изумления и, похоже, страха. И тут понимаю, что она, скорее всего, узрела. То, что наблюдал в любящих людях сам в прошлой жизни. Только женщина явно более сильный и одаренный паранорм. Спонтанно приняв решение, подхожу, склоняюсь (испуганно поднимает голову), упираюсь серьезным и вопрошающим взглядом:

– Что там, видящая?

Поединок взоров длится секунду. Страх переходит в панику, женщина вскакивает, что-то невнятно выкрикивает и откровенно бежит. Сунув мне в руку пачку направлений, за ней срывается Лариса. Интересно…

Проходя процедуры, привычно раздумываю. Дама – экстрасенс, и ее пребывание в помещении поликлиники не случайно. Выполнялось задание по сканированию меня любимого, аналогичное по направленности работе анализатора. Да, все правильно. Теперь вопрос – а что она увидела? Вспоминая масштабы последних деяний в прошлой жизни, с холодком в душе осознаю: эту тему лучше не развивать. Переходим к следующей – мои действия?

Удивительно, но ни вечером, ни на следующий день вопросов не последовало. Конечно, во взгляде Лары что-то такое присутствовало… А потом нам внезапно устроили выходной.

Дни недели я отслеживал уже по привычке – напряженный ритм подготовки воскресного отдыха не подразумевал. Но вечером субботы Ларочка сладко потянулась в кресле после вечерней истории (нереально эротичное зрелище, жаль, что короткое), улыбнулась и сказала:

– Саша, завтра не надо рано вставать. Нам дают сутки отдыха. Как ты хочешь провести день?

Честно отвечаю:

– С тобой.

Уточняю:

– Как ты решишь.

Задумчивый и ласковый взгляд:

– Хорошо.

Лежа в постели, с приятной расслабленностью прикидываю, какой культурной программой порадует завтра Лариса. Москва в этом отношении безбрежна и богата, одно слово – не провинция.

Открывается дверь, заходит прекрасная дама, присаживается на постель. В свете ночника вижу милое лицо, большие чудесные глаза.

– Что, Лара?

– Ты не догадываешься?

Определенные чувственные нотки в голосе наводят на мысли, но привыкший к самоконтролю разум отвергает сладкие предположения. Наверное, зря, потому что женщина наклоняется и нежно целует. Не в силах сдержаться, обнимаю стройное тело. Нет, стоп. Севшим от волевого усилия голосом предупреждаю: