– Какая же? – уже менее агрессивно поинтересовался я.
– Подумай, – устремил указательный палец в потолок Михаил, – над этой ситуацией как бы со стратегической точки зрения. Вот везли французы свое золото, везли, и вдруг ни с того ни с сего решили его закопать? С чего бы им такая мысль в головы пришла? Что же такое им помешало везти его дальше?
– Стало быть, была какая-то причина…
– Это какая же? – вопросительно вздернул он брови. – Ты бы, например, с бухты-барахты такое количество денег свалил бы в ближайшую канавку?
В ответ я лишь неуверенно пожал плечами, поскольку, к своему стыду, о событиях Первой Отечественной войны имел лишь самые скудные и отрывочные знания.
– Вот и я про то! – назидательно покачал головой Михаил. – Ни черта мы про те времена не знаем и судим о совпадении или несовпадении каких-то местностей только по каким-то отдельным приметам. К тому же сами мы данные приметы не видели и, соответственно, в достоверности этих сведений не можем быть уверены ни на йоту!
Слушать критику в свой адрес было не слишком приятно, но мой друг был в чем-то прав. Подходить к столь непростым и наверняка дорогостоящим поискам следовало куда как ответственнее. Все же полковник Генерального штаба с товарищами искал клад по приказу вышестоящего руководства и волей-неволей делал это формально. Ведь было заранее известно, что все найденное придется возвратить государству. Мы же занимались поисками по собственной инициативе, лелея в глубине души потаенную надежду кое-что получить и для себя. Поэтому, вынужденно признав глубину своего невежества в истории Отечественной войны 1812 года, я решил для начала хотя бы вчерне наметить на карте тот путь, по которому отходили войска «Великой армии».
Казалось бы, несложная задача, однако с ней я провозился почти две недели. И был просто счастлив, когда узнал о том, что на толкучке в Измайловском парке можно отыскать старинные карты. Во время второй поездки на эту своеобразную ярмарку старинных раритетов мне повезло приобрести «Генеральную карту театра войны 1812 года». Конечно, это была только копия, но зато на ней небольшими крестиками были нанесены все места, где ночевал Наполеон. А там, где находился император, была, разумеется, и его армия, во всяком случае большая ее часть. Указан был и масштаб карты: «1 см = 17 верст».
Уплатив столько, сколько требовал продавец (торговаться мне даже не пришло в голову), я торопливо развернул покупку прямо на перроне метро. Первая ночевка была почему-то отмечена только в районе Можайска, вторая – в Гжатске (современный Гагарин), третья – в Слободе. Далее крестики, в своем неудержимом стремлении на запад, пробегали через Вязьму, Дорогобуж, Смоленск, Корытню, Красный и быстро подбирались к интересующему меня району. Подошел переполненный поезд, и я прервал столь увлекательное занятие, надеясь продолжить его дома.
Проведенный вечером анализ карты вовсе не укрепил мою уверенность в том, что наш полковник обнаружил истинное место захоронения «малой кассы». Из генеральной
карты со всей очевидностью следовало, что от дороги, по которой продвигались основные силы великой армии до предполагаемого места заложения клада, расстояние было порядка двадцати километров. И это обстоятельство показалось мне довольно странным. Отступление, да еще в тех условиях, когда тебя непрерывно преследуют подвижные разъезды противника, невольно заставляет отходящих солдат держаться кучно, прикрывая друг друга. Это понятно без дополнительных комментариев. А тут получалось, что какая-то небольшая группа военнослужащих откололась от основной колонны и помчалась куда-то в сторону, чтобы, рискуя не только ценным грузом, но и собственными головами, закопать несколько бочонков с монетами у безвестной речушки Копысьщенки. Почему они не могли это сделать, отъехав от дороги не на двадцать километров, а на двадцать метров? Не хотели делиться добычей с посторонними?
Поселившаяся в душе неуверенность заставила меня вновь и вновь вглядываться в старинную карту. И вскоре мои глаза наткнулись на точку, рядом с которой каллиграфическим почерком было написано слово «Могилев». Судя по сноске в правом нижнем углу карты, Могилев считался губернским городом, и весьма вероятно, в нем стоял французский гарнизон. Чисто теоретически можно предположить: если бы французы отходили к Орше, то они могли бы появиться вблизи Александрии, то есть на берегах все. той же речки Копысьщенки. Но стояли ли оккупанты там в действительности? А если стояли, то по какой именно дороге отступали? Ведь мало того, что Могилев являлся даже тогда крупным перекрестком торговых путей, так еще и ведущая к Орше дорога раздваивалась в районе Шклова!
И опять же в моей голове возникал тот же самый вопрос. Если из Могилева отходил какой-то гарнизон, то он наверняка не был измотан в предыдущих боях и не страдал от голода, как остальная армия. Тогда почему же они закопали золото, не доехав до основных сил те же самые двадцать километров? Неужели надеялись на то, что никто не спросит с них за непонятно почему брошенное на дороге золото? Впрочем, вероятно, какие-то события там происходили и при соответствующей интерпретации могли быть использованы начальником конвоя для оправдания своих действий. Но какие конкретно происходили события на дороге Могилев – Орша я, разумеется, не знал абсолютно, но отчетливо понимал, что узнать о них совершенно необходимо. Собственно говоря, именно от этого зависели все наши дальнейшие действия.
Теперь новая головная боль одолевала меня каждую свободную минуту. Поначалу я собрался отправиться прямо в музей «Бородинская панорама» и без обиняков расспросить ее сотрудников по поводу происшествий, которые происходили с французами южнее Орши. Впрочем, от этих намерений я довольно скоро отказался. Интересующий меня эпизод мог быть столь незначителен с точки зрения историка, что ни малейшего внимания науки даже не заслуживал. А главное – повышенный интерес частного лица к конкретной точке, вблизи которой некогда проходили отступающие оккупанты, запросто мог вызвать определенные подозрения.
Следовало отыскать какой-то иной путь, не привлекая к нашему расследованию кого-либо из посторонних и непосвященных. Задача была непроста, и пришлось изрядно поломать голову над ее осуществлением. Помог случай. Как-то, проходя возле подземного перехода на Мясницкой, я заметил замотанную в серую шаль согбенную старушку, разложившую на гранитном парапете свой нехитрый товар – десятка полтора старых книжек. Мазнув взглядом по их истрепанным корешкам, я равнодушно прошел мимо, и только тут осознал, что прочтенный кусочек заглавия одного из томов звучал как «Французы…». Ноги мои словно сковали кандалы. Неуклюже затормозив, я развернулся и устремился к промерзшей продавщице.
