Юрий Иванович - Нирвана

- Как?! Неужели ты решилась хоть в одном приоткрыть великую тайну своей семьи?! Неужели мне повезёт услышать имя твоего родного брата? Да только ради этого я готов немедленно срываться с места и бежать знакомиться с этим стариканом! Хочешь?

Подозревая какую-то пакость со стороны любимого, девушка осторожно кивнула и тут же услышала условие:

- Пока не скажешь полное имя своего отца, никакого знакомства с таинственными профессорами!

- Так нечестно! Опять крикдал затеваешь? Мы ведь с тобой уже обо всём договорились.

- Ага! Причём не раз! И каждый раз ты нарушаешь данное слово. После первого курса, ты сослалась на запрет. После окончания училища ты мотивировала невозможность знакомства с твоими родственниками их чрезмерной занятостью. А когда мы после поступления в ВСК собрались жениться, ты слёзно меня умоляла поверить, что разрешение на брак мы получим только после поступления на службу в Дивизион. И вот мы уже в Дивизионе…

- Неправда! - перебила она, - Вот когда мы вернёмся на Оилтон после Кафедры…

- У-у-у-у…, - Танти завыл настолько громко, что даже сидящие за соседними столиками друзья оглянулись на парочку с ухмылками и сочувствующими взглядами. После чего пришлось перейти на сердитый шёпот: - У тебя совесть есть?! Сколько можно меня обманывать и кормить невыполнимыми условиями?

- Но я ведь не обманываю, что тебя люблю. Ты об этом знаешь и осталось выполнить всего одно условие: стать воинами Дивизиона. И потом мы сразу…

- Придумаете новую отговорку? Знаю, проходили! Так что кроме имени брата ты мне ещё и говоришь имя своего отца. Иначе никакого знакомства.

- С чего ты взял, что ты услышишь имя брата?

- Как?! Ты ведь собралась передавать этому профессору от брата привет?

- И передам, но, не называя имени. Только определённый пароль. Так будет гораздо надёжней. Всё-таки тайна…

- Ага! Значит тайна? Ну вот пусть она таковой и остаётся. Поела? Сыта? Значит, возвращаемся в нашу комнату.

Но Клеопатра вставать из-за стола не спешила. Складывалось впечатление, что ей хотелось если уж не с определённым человеком познакомиться, то хоть здание обойти и рассмотреть, как следует:

- Как же местные достопримечательности?

- Ещё надоесть успеют! - последовал вполне рассудительный ответ. - А вот свободного вечера у нас может долго не быть.

- Злой ты стал… Съеду я от тебя…

- Клео, кончай дурачиться, а то и в самом деле обижусь. Или всё-таки решилась сказать имена?

- Танти, дорогой, ну не хочу я тебе врать. Поверь, мне самой жутко тошно, что приходится так себя вести, а если я ещё своих близких назову чужими именами, это будет откровенным предательством в их сторону. Я так не могу…

Парадорский сочувственно вздохнул. Потом покивал головой, словно соглашаясь с внутренними рассуждениями, и коварно ухмыльнулся:

- Тогда тебе ничего больше не остаётся, как дисциплинированно вставать и идти за мной следом в нашу комнату. Причём обещаю: больно не будет. Тебе даже понравится. Не отставай! - встал первым и пошел, не оглядываясь к выходу из столовой.

- Вымогатель…, - понеслось ему вслед. Но встала молодая капитан безропотно и двинулась следом. Правда при этом почти никто не заметил, как она состроила гримасу в сторону внимательно на неё взглянувшего профессора. Вроде как пожаловалась. И в ответ получила успокоительный кивок. Мол, всё утрясётся.

По крайней мере, такое сложилось мнение у замерших во время своей беседы Гарольда и Малыша. Причём пилот первым толкнул десантника в бок:

- Мне показалось, или они и в самом деле обменялись условными знаками?

- Показалось, - буркнул Гарольд прищуриваясь. - Показалось и тут же навсегда забылось.

- Ну ладно, я уже и не помню о чём речь шла, - улыбнулся Малыш. - Ну а ты тоже склерозом страдаешь?

- Я - нет. И принял во внимание. По ходу постараюсь разобраться в этих непонятках.

- Может тебе помочь?

- В каком смысле? - Гарри стал хмуриться, после такой настойчивости нового товарища.

- Да просто постараюсь узнать про этого старикана: кто он такой, чего здесь делает. А то и познакомиться словно невзначай. Вдруг он всего лишь старый учитель Клеопатры?

Капитан Стенеси немного задумался, а потом согласно кивнул:

- Попробуй. В любом случае хуже не станет.

Заместитель командира Дивизиона по комплектации, майор Хайнек чувствовал себя крайне озабоченным. После внимательного изучения личных дел вновь прибывших он чуть за голову не схватился: сразу восемь всемирно известных героя в одной группе! И как раз в тот момент, когда именно Хайтек прибыл на Нирвану в должности куратора группы. Создавалось впечатление, что это кто-то из недругов в штабе или императорского окружения подложил Хайнеку натуральную свинью. Попробуй поработай с такой знаменитой молодёжью, да ещё имеющей такие же воинские звания. И то ещё майор Парадорский казался вполне адекватным и толерантным. А вот что делать с такой как капитан Ланьо? Да и остальные наверняка не сахар.

Но больше всего обеспокоенности принесла сопроводительная записка, оформленная в виде директивной депеши непосредственно куратору группы от самого маркиза Винселио Грока. Можно сказать, третьего человека после правящего императора в иерархии влияния во всей Оилтонской империи. Ведь не секрет, что семидесяти шестилетнего маркиза сам Павел Ремминг считает, чуть ли не членом семьи и при семейных советах слово Винселио Грока имеет часто решающее значение.

И вот в депеше маркиз выдал некое двоякое распоряжение. С одной стороны он настаивал на том, чтобы молодым героям ни в чём не делали поблажек, но с другой стороны несколько противоречиво приказывал бдеть за стажёрами как за детьми родными. Особенно опекать и ограждать от неприятностей - девушек. Так как они, дескать, будущие матери, слабый пол, светлое будущее родного государства и вообще красавицы в любом смысле этого слова. И если с них хоть волосок упадёт с головы, то и голова самого куратора может закатиться куда-нибудь очень далеко на периферию. А о своей карьере в Дивизионе он тогда сразу может забыть как о детском сне.

Такие вот пироги с мармеладом! И думай, как тут выкрутиться: вроде и гонять героев надо как последних салаг, но и соломку стелить во всех местах, где те споткнуться могут. Абсурдней ситуации в жизни Минри Хайнека ещё не встречалось.

Мало того, к этому всему ещё и примешивалось странное чувство, совершенно личного свойства. Ещё только заметив Клеопатру Ланьо после выгрузки из транспорта, Хайнек сразу прикипел к ней взглядом, да так и не смог потом оторваться. В этом случае наслоилось сразу несколько личностных эмоций, в которых достаточно опытный воин пытался разобраться. Ну, во-первых, молодая капитан сразу и окончательно являлась средоточием, конгломератом всех внешних признаков идеальной женщины. Именно о такой, Минри всегда мечтал, именно такую всегда разыскивал, именно такой был готов при первой же встрече предложить руку и сердце. Причём желание иметь именно такую спутницу жизни, только усилилось многократно после жёсткой отповеди при личном общении во время расселения стажёров.