«Подкрасться» к кому-то в космосе не так уж сложно — при определённых условиях, разумеется. Если судно ничего не излучает в сторону противника и не перекроет своим корпусом свет достаточно яркой звезды или диск близкого небесного тела — оно остаётся невидимым для объекта атаки… до тех пор, пока не будет вынуждено себя демаскировать, включив, например, двигатель для манёвра. Или до тех пор, пока не приблизится настолько, что его засечёт радар, лидар или тупо не увидит на фоне черноты космоса банальнейший видеосенсор, работающий в режиме телескопа — сколько-то фотонов от звезды Системы и других источников света до обшивки всё равно долетает — и отражается. Данные по объектам интереса у нас были полные, траекторию астероидные базы изменить не могли и единственной проблемой была маскировка: даже небольшой буксир, совершивший микропрыжок через гиперпространство, вызывал энергетический всплеск, чётко фиксируемый на значительном удалении. Потому — до первого намеченного для атаки объекта придётся добираться без малого три недели. Нет, не так — три (!!!) недели! Дольше, чем полёт от Каллиги до Йорка и оттуда — сюда вместе взятых! Если не считать киберплатформ, не потребляющих воздух и способных устроиться компактно и вне жилой зоны, нам четверым предстояло помещаться в объёме, примерно равном таковому у нашего жилого модуля на «Панцирной рыбе». Для справки — такие размеры считаются минимально допустимыми для длительного пребывания максимум двух человек (ну не мог же интендант — да не подкузьмить хоть с чем-то?), причём подразумевается, что жильцы модуля или, как в данном случае, пилоты-операторы буксира, будут бодрствовать большую часть времени посменно. И «выйти наружу» (в отличии от условий на корабле нофо) можно только в лишённые воздуха и гравитации ещё более тесные технические помещения, либо сразу в открытый космос. Весело, правда? Н-да…
Разумеется, по-настоящему большой проблемой совместное путешествие не стало — просто потому, что скучать особо было некогда. Да, я и Флоя лишились привычной рабочей нагрузки, зато эти дни давали просто бесценную возможность подготовиться к грядущим событиям. Правда, подготовка в основном требовалась мне — нужно было не просто задействовать свои возможности, как мерха, но и сделать это вовремя и не подставить остальных, а это было не так просто. Если мехны уже давно умели работать в команде, а мои дети просто должны были научиться выполнять простые приказы вроде «запусти вот этим во-он туда посильнее», то я со своим опытом был, как собаке пятая нога — функционально всё окей, но до того как-то обходились. Мне невероятно повезло с напарницей: даже если не вспоминать о возможностях девушки, как хакера, далеко не каждый человек способен столько времени возиться с кем-то, исправлять его ошибки, методично обучать и ничуть не раздражаться, обнаружив очередное недопонимание или пробел в чужих знаниях. Надо быть круглым идиотом, чтобы такой уникальной возможностью не воспользоваться. Ну а для детей, на долю которых оставались по большей части только силовые тренировки, я нашел другое интеллектуальное и полезное занятие — учебный курс… и внезапно столкнулся с проблемой там, где совершенно не ждал.
…Вася смотрела на меня с этаким гордо-покровительственным видом: типа, «папа, ты, конечно, умный и хороший, а таких очевидных вещей не понял. Но я объясню, мне не жалко.» И объяснила.
— Так. — Я закрыл глаза, досчитал до пяти, выдохнул и открыл. — Я тебя правильно понял, что вы собираетесь вместо обучения — программу здешней школы себе в память просто скачать?
— Ну да! Пап, это же элементарно! — Трубки в руках мелкой отчаянно не хватало, но образ Холмса из старого советского кино ей определенно удался. Ватсоном, похоже, она видела меня. — Мы с Егором таким образом за сутки выучили незнакомый язык, а ты… тоже очень много узнал.
Флоя сделала вид, что не заметила оговорку девочки и быстрый взгляд, брошенный в её сторону: подробностями «попадания» во Вселенную-один мы договорились не делиться — не та тайна, о которой стоит трындеть на всех углах. Конечно, мехна на записи видела прибытие капсулы и получила другией материалы из лаборатории под ЦДС Каллиги, потому наверняка сделала соответствующие выводы… или нет. Лично я бы в последнюю очередь предположил, что псионики не просто испытывают новую транспортную систему, а реально путешествуют в параллельные миры. С другой стороны, кто знает, что ещё из памяти разбитой киберплатформы скачал Чоки? Мехны и это их главый — Ланцет — явно чувствовали себя в сети секретного объекта как дома…
— Оба раза были… такие обстоятельства, что не было выбора. — Возразил я дочери. Неужели не понимает? — Потом, ты же сама видела, чем оборачивается многократное применение «грани».
— Это надо совсем скурв… наркоманом стать. — Дёрнула уголком губ Василиса. — Тем более, мы с Егором будем чередоваться…
— Что? — Меня неприятно покоробила уверенность Лиссы — похоже, она была совершенно уверена, что «всё уже решено». — Это же опасно! И где вы собрались доноров брать?
— А у нас что, пленников не будет? Даже раненые без сознания сойдут. Такие даже лучше… — Отмахнулась дочка, и, поняв по моему лицу, что сказала что-то сильно не то, быстро поправилась. — Тётя Флоя может загрузить себе в память школьный курс напрямую, а Егор — перекачает мне.
Уже по тому, как широко раскрыла глаза «тётя», я понял, что про планируемый эксперимент она ни слухом, ни духом.
— Забудьте.
— Но…
— Забудьте, я сказал. — С нажимом повторил я. Я никогда ранее не кричал на детей, но сейчас был как никогда близок к тому, чтобы устроить безобразную «семейную сцену». Пленников они использовать захотели, видите ли!
— Пап, ты же сам… — Не выдержал наконец роль «молчаливого большинства» старшенький.
— Да, я сам — только чудом не заполучил шизофрению от этой вашей «операции». Знаешь как приятно, когда в голове всплывают чужие эмоции и желания? — Злость все-таки прорвалась: и в голосе, и в словах… и, разумеется, немедленно привела к соответствующим последствиям — рассказывать детям про эту сторону переноса памяти я пока не планировал. Особенно отпрыскам: «папа — уже немножко не совсем папа» — именно то, что «требуется» для поддержки детей в стрессовой ситуации.
В жилом объёме повисла вязкая тишина: я замолчал, осознав, что именно ляпнул, а дети — переваривая откровение. Мехна всем своим видом пыталась изобразить предмет интерьера. Однако, сказав «а», нужно говорить и «б», что уж теперь, в самом деле…
— Я не хотел этого рассказывать. — Пришлось начать с очевидного. — Потому я так… понервничал, когда Флоя использовала себя, как донора. Но, раз Егор ничего такого не почувствовал, то всё обошлось: возможно, дело в контроле над собственной нервной системой у мехнов или в объёме переносимого… но в любом случае ещё раз рисковать явно не стоит. И не знаю, как имперцы работают с «гранью», но наверняка они проходят специальное обучение, позволяющее минимизировать неблагоприятные эффекты. Как бы там оно ни было, тогда, вместе с чужими воспоминаниями вы мне закачали и чужие реакции, ощущения, чувства. Не так много, но в некоторых ситуациях я в буквальном смысле этого слова перестал узнавать себя. Это было… ОЧЕНЬ неприятно. Со временем мне удалось разобраться в себе… я надеюсь, но не думаю, что такое проходит совсем даром. «Грань» — средство на крайний случай, никаких испытаний на себе и на других без крайней необходимости, включая врагов и пленников. Особенно врагов и пленников. Я понятно всё объяснил?
