— Не опускай ствол, черт тебя дери, сколько раз говорить! Что значит «неопасны?» Нейтральный присутствующий при перестрелке тоже может быть опасным! Черт знает что у него в голове? — может, он подельник, или просто заскок от стресса произойдет — ты ствол опустил, боком повернулся, — а он тебя… — продолжает разоряться Толик, и женщинам:
— Вольно, дамы! Не по вашу душу. Учения группы антитеррора Новой Администрации! — это он туману напускает, на всякий случай, — думаю, «соседи» нас должны бы немного уже и знать, не так уж дофига народу в округе осталось, — Собачка здесь не пробегала, небольшая, домашняя, рыжая? За собачку — приз… Нет? Ну, пошли дальше…
И так помещение за помещением, подвал за подвалом.
— Не врывайся как Чапай на белогвардейские цепи, ты же сразу все помещение не можешь взглядом охватить — тем более если барахла навалено. «Нарезай по секторам» — просмотрел сектор, — сместился, — следующий… Сам по вертикали меняй положение — выше-ниже, чтоб возможный противник не уловил…
— Так. Вводная. Только что кончился магазин — перезарядка, — время пошло! Оооо, ч-черт, сколько лишних движений-та! Не правой — левой магазин менять надо!! И затвор — тоже левой! Правая — постоянно в готовности стрелять. Подбивом меняй. Не умеешь… Ладно. Это дома нарабатывать будем. Дальше…
— По возможности считай выстрелы. Успокаивает, ага, хы… И полезно — знаешь на слух сколько «у него» примерно осталось, и у тебя. Предпоследний, за пару-тройку до конца в магазин — трассер. Вылетел трассер — меняешь магазин, — а патрон в патроннике, ты готов!.. Перезаряжаешься — не стой как новогодняя елка для детишек посреди площади! Присядь куда, сместись на ходу, — да не за этот хлам!.. Блин, я вот у вас недавно фильм смотрел — на твоем, Олежа, компе, — там деятель отстреливается из калаша от плотно садящих по нему из калашей же оппонентов… Олежа, где ты такой лажи насобирал! — невозможно ведь смотреть, как он «укрывается» от пять-сорок пять за шлакоблочной стеночкой дачи в пол-блока, и пули от нее рикошетят!.. Не знаю как ты, но по мне если б они там, в кино, вместо стрельбы кричали бы «Пу-пу!», — было бы правдоподобнее, киношники хреновы! Че ты на магазин-то при перезарядке смотришь! Такие вещи на автомате надо делать, не глядя, а не смотреть как на испачканный памперс!..
— Негде укрыться — двигайся!
— Помни про рикошеты! Свои, чужие, вертикальные, горизонтальные… Вон, Олежек от тупого бомжары словил в грудак, — а прикинь, что творится в комнате, если оба садят друг в друга очередями, — а стены бетонные? Кстати, рикошет можно и грамотно использовать…
— Не лезь, пока люди из группы не подошли. Мы в группе действуем, нет? Друг друга страхуем, черта ли ты ломишься в одиночку?? Что значит «не пинайся!», — это чтобы лучше запомнилось! Ну и что что берцы в говне, хы, так лучше запомницца, — давай-давай, двигай вперед!..
* * *
Последний обитаемый подвал, «с семьей», где жили мужик и баба, произвел тяжелое впечатление: небольшой отгороженный закуток, какие-то объедки на столике, кучи тряпья по стенам и на брошенных на пол пружинных матрасах, тяжелая вонь — но тепло. А печки мы такие уже видели, да, — из газовой плиты. Из обычной газовой плиты, только в духовке горят дрова, а дымоход сделан из кусков водосточной трубы. Дрянь, а не печка, конечно. И все вокруг такое же. Ни дать ни взять бомжовское логово. Чего они не смогли обустроиться с большим комфортом, при таком изобилии брошенного барахла в городе — непонятно. Или там, в подвале, любая толковая вещь быстро превращалась в бомжевское тряпье? Мужик и толстая тетка затравленно глядели на нас, щурясь от света фонариков, и стараясь закрыть собой единственную свою несомненную ценность — печку. Очевидно весь наш «налет» они расценивали не иначе как грабеж. Батя сразу заторопился наружу.
Вылезли из вонючего подвала на улицу. Свежий морозный воздух после тепловатой подвальной вони буквально пился, как напиток. Постояли.
— Серый, ты иди-ка домой. Мы тоже сейчас с Толиком подойдем. Слазим только еще в одно место, но это недалеко и быстро. Ты иди. Бесполезно уже искать, так маме и скажи…
Сергей ушел.
Олег закурил, исподлобья взглянул на брата. Тот кивнул:
— Что, ты тоже заметил?
— Да…
— Потому и Серого домой отправил, и там, в подвале, заслонил?
— Да.
Олег, как и брат, увидел в подвале, на чурбаке, рыжую собачью шкурку…
Помолчали. Олег докурил, отбросил окурок. Руки у него тряслись.
— Ну и как теперь? — с интересом спросил Толик.
— А вот как. Я сейчас пойду, и грохну этих уродов. Наглушняк!
— Как так? Они же люди! — явно стебаясь, возразил Толик, — Ты же сам говорил, что хотя «по новой парадигме» убивать не западло, но — только по необходимости, защищаясь, или для пропитания! А тут? Ты же не съесть их собрался, а?…
— Толян… — Олег зло сплюнул, — Не время ты выбрал издеваться. Граф был член семьи. Был нашей собакой. Это… Входил в гарнизон Башни! — вот! Мы не можем допустить, чтобы нам безнаказанно наносили ущерб!
— Да они, небось, и не знали, что он из Башни! Просто — собака; изловили и сожрали…
— Обитателей Башни никто безнаказанно жрать не станет!
— Да ты готовый Князь, со своим Уставом!
— Может быть. Но безнаказанно жрать или убивать обитателей Башни никто не будет!
Толик, наклонив голову, с усмешкой рассматривал брата.
— Гы. Растешь над собой?… Ну че, правильно. Я всегда говорил, что соплежуйство до добра не доведет. Только знаешь, — ты напрасно стараешься себя завести. Не надо. Решил — сделал. Иди и грохни этих сук. И это… Чтоб в Башне на выстрелы не переполошились, хоть и подвал — но рядом, услышат. И патроны чтоб не переводить. На клевец, — сделай все тихо…
Он протянул Олегу оружие. Тот, помедлив, взял.
— Или давай, я сам пойду? Я быстро.
— Нет. Я решил, я сделаю. Никто обитателей Башни безнаказанно жрать не будет!
Стиснув ручку клевца, Олег быстрым шагом направился в подвал.
Вернулся он быстро. Не глядя сунул брату клевец и быстро направился к Башне. Толик внимательно осмотрел клевец, даже понюхал острие, и побежал догонять.
— Ты что?… Ты их не тронул?
— Там ребенок…
— Ну и что?
— Ничего. Просто там ребенок…
— Может, ты им еще детского питания отнесешь?? У нас есть!
— Толя… Помогать я им не буду, я не собес. Но и… Убивать ребенков, или родителей при ребенке я тоже не буду. Все. Проехали.
За ужином Толик опять вернулся к разговору.
— Брат. Вот ты говорил: мы — «Башня»; мы то, мы се… Нас не тронь — покусаем! Про правила какие-то говорил. Про возрождение цивилизации, основанное на правилах; то есть — на новых законах. Сам говорил: «обитателей Башни — обижать безнаказанно нельзя!» И сам же… А? Как это понимать?
