От подобной наглости Серега даже потерял дар речи, а вот Шустрика неглиже друзей вовсе не смутило. Он схватил одеяло с кровати и набросил его на парочку.
— Волк, одевайся. Быстро. И вниз. Дело есть. Только срочно.
— Да что такое случилось-то? Не может подождать до утра? — опешил от натиска Шустрика Одинцов.
— Дело срочное. Времени нет. Айра, пока мы будем говорить, собери все вещи, которые могут потребоваться в походе. Только быстро. Быстро. Поверьте, время играет против нас.
Шустрик скрылся за дверью, оставив Серегу в раздрае мыслей и чувств. Заставив себя собраться, он мигом оделся, обернулся к Айре, которая тоже уже была при параде, и сказал:
— Делай, как он велел. Шустрик не будет просто так языком трепать. Тут что-то стряслось. Я мигом.
Он вышел за дверь и бросился вниз по лестнице.
Лех Шустрик — человек серьезный, в особенности в свете последних событий, в его профессионализме сомневаться не приходилось. Если сказал: «Пожар», то лучше бежать за огнетушителем. Если крикнул: «Наводнение» — искать лодку. Тем более к его словам следует серьезно отнестись в Краснограде, городе, где каждый камень работает на него, где каждый клоп может оказаться его соглядатаем.
Серега нашел Шустрика в питейной зале, переполненной в столь поздний час. Он сидел в дальнем, плохо освещенном углу, из которого мог контролировать всю залу. Удачное место для разговора, появление неприятностей можно увидеть заранее и предотвратить их или ретироваться.
Серега опустился на скамью рядом с Шустриком и выжидательно уставился на друга.
По его виду чувствовалось, что Лех на пределе. Явно сильно нервничает, словно только что совершил групповое убийство и теперь скрывается от правосудия, а по его горячим следам идут опытные легавые, и его арест это всего лишь вопрос времени.
— Ты можешь толком объяснить, что стряслось-то?
Лех ничего ему на это не ответил, а подтолкнул поближе кружку с чем-то горячим и ароматным.
— Выпей. Пригодится.
Одинцов недоверчиво покосился на кружку, но все же отхлебнул. Напиток горячей лавой обжег горло и обрушился внутрь, поджигая все на своем пути, но вскоре кипящая лавина сменилась теплой и ласковой волной, которая прошла по всему телу, наполняя его энергией.
— Что это? — спросил недоверчиво Серега.
— Калд, — ответил Лех. — Напиток, дарующий жизненные силы.
— Энергетик, что ли?
— Ты о чем? — не понял незнакомого слова Шустрик. — Ты лучше выпей все до дна. Нам в ближайшее время много сил потребуется. Я уже заказал два меха с калдом с собой. Только он будет холодным. А от холодного пользы меньше и сил тоже.
— Ты можешь толком сказать, что случилось? — спросил Серега, теряя терпение.
— Князя вестлавтского Георга сегодня убили, — ошеломил новостью Лех Шустрик.
— То есть как убили? — не поверил Одинцов и припал к кружке с калдом, энергетиком местного розлива.
— Ты не знаешь, как убивают? — удивленно переспросил Шустрик.
— Я хочу знать подробности.
— Подробности пока неизвестны. Говорят, что его убил какой-то мужчина, рыцарь, проникший в Белый замок под самый вечер. Его видела воротная стража. Мол, мелькнул кто-то на стенах и пропал. Подумали, что померещилось. Мимо них никто не проходил. То есть через подъемный мост убийца не проезжал. Каким образом он попал в замок, никто не знает. Ров переплыть точно не мог.
— Почему? — спросил Серега.
— Туда еще при деде Георга запустили мелкую, но очень прожорливую рыбеху. Она жрет все, что увидит перед собой. Даже зимой не успокаивается. Так что этот вариант отпадает.
— Тогда Георга убил кто-то из своих? — предположил Одинцов.
— Именно так я и подумал. И эта версия мне очень не нравится, — признался Шустрик. — Георг был очень популярен в народе. И рыцари были за него. Единственный человек, которому не нравилось такое положение дел, это его сын Ромен Большерукий. Возле него за последние годы собралось много народу. Все больше из мелкопоместных дворянчиков и захудалых родов, которые не смогли добиться почета и уважения при Георге, надеялись после его смерти получить сполна от сына. Так что все ниточки тянутся к Ромену. Если кто из своих убил князя, то это либо его сын, либо действовали по его приказу.
— Я так понимаю, что у нас впереди много проблем нарисовалось?
— А ты как думал? Георг произвел тебя в графы, даровал землю. Из низкородья к высокому титулу, такого давно не было. Вся эта шушера, вьющаяся вокруг Ромена, попробует отыграться на тебе. Все-таки зависть сильная штука. А тут не просто зависть, а ядовитая гадость, которая накопилась у них в душах. Как же, никого из них так не облагодетельствовали, а вот какого-то простака вояку выделили. Они мигом напоют Ромену про тебя всяких гадостей, и сам не поверишь, как быстро тебя попытаются либо убить, либо ты окажешься за решеткой.
— Подожди, осади лошадей, — выставил перед собой Серега открытые ладони, словно пытался отгородиться от реальности. — Это что же получается, мы в глубокой заднице?
— Ты еще не представляешь, насколько глубокой, — обнадежил Шустрик. — Даже если за смертью отца стоит Ромен, то боюсь, тут не обошлось без магиков. Чую, это их хитрая комбинация. Уж очень им на руку столь скорая смерть князя. Эта комбинация может надолго вывести нас из игры.
— А как же Тайный совет?
— А что Тайный совет. Его глава мертв. И не удивлюсь, что в ближайшее время у его членов могут возникнуть сильные неприятности, что им уже будет не до охоты на ведьм, — поделился опасениями Шустрик. — Вон я пытался сегодня попасть к Глухарю. Но меня даже на порог не пустили. Тревожусь я за воеводу. Хотя он птица стреляная, думаю, сумеет уйти из любых силков.
— Если все так плохо, что нам теперь делать? — спросил Серега, допивая калд.
— Уходить из города. При правлении Ромена Большерукого Вестлавт станет другим. Боюсь, что все, что завоевал его отец, будет уничтожено, так что надеяться на помощь вестлавтской земли в борьбе против магиков… в общем, можно не надеяться. Надо уходить из города, пока о тебе не вспомнили и не попытались убрать с игровой доски.
— Куда уходить-то?
— Друг мой, ты теперь владетель замка и богатых земель. Так что у тебя есть где скрыться. Чего нельзя сказать о старом воришке и бывшем главе разведки княжества, которому податься некуда, — развел руками Лех Шустрик. — Так что мне остается надеяться, что ты не бросишь друга в беде и приютишь меня в своем замке.
