чертовы заблудшие, как будто насмехались над ними. Совершенно обнаженные, они словно на охоте всаживали стрелу за стрелой, и казалось, что их становится только больше. Когда до вершины холма оставалось меньше пятидесяти метров, Разрушитель выглянул из-за укрытия оттягивающего руку щита, чувствуя, что град стрел становится реже. И зарычал от бессилия, трусливые кошаки отступали!
Оглядевшись, он понял, что у него осталось две сотни воинов, в основном вооруженных щитами и копьями, защищенными кожаной и металлической броней. Они были усталы и обескровлены, а потому преследовать отступающих отродий уже не могли. Достигнув вершины холма, Разрушитель понял, что в битве он победил. Противник, забрав своих раненых, скрылся, оставив лишь несколько пробитых арбалетными болтами тел. Из леса позади тянуло гарью и дымом, там догорал его обоз и осадные машины. А сотни трупов собратьев усеивали алый ковер из алого ликориса на поляне внизу. Воздев руки, едва не сходя с ума от бешенства, он издал оглушительный, победный крик, но большая часть выживших воинов ответили ему только молчанием. Смерть большинства товарищей и врагов была слишком легкой и быстрой, чтобы отвадить их души возвращаться в этот испорченный и полный лжи мир.
Пока занявшие холм скарджи зализывали раны и решали, что делать, клановцы отступили к собственному обозу и пополнили запас стрел. Дарн не собирался отпускать мясников. У него оставалось сто сорок воинов и двадцать шесть меченных, вскоре к ним присоединился еще десяток из тех, кто уходил с Криной. Они сообщили, что Искатели вместе с Зарой и их командиром ушли вглубь территории врага, чтобы добраться до ведьмы. День уже клонился к закату, и вряд ли противник решит покинуть холм до утра, слишком утомленный сражением. А вот его бойцы, что дрались в форме зверей, сейчас чувствовали себя свежими. Выставив по периметру поляны небольшое охранение, чтобы контролировать действия врага, новый вождь приказал охотникам рыть волчьи ямы и ставить ловушки. Чем дольше скарджи будут медлить перед прорывом, тем меньше у них останется шансов. Если мясники разделятся, чтобы спастись, клановцы их выследят и перебьют. Стрелков у бритых осталось меньше шестидесяти.
Это понимал и Кирус. Он победил в битве, обратив врага в бегство, но обрек себя и всех, кого привел за собой. Два оставшихся в живых вождя, Гилк Длинорукий и Заган Копье, вскоре подошли к нему в сопровождении нескольких старших воинов. Заган молчал, отводя взгляд, они многое вместе прошли, и ему явно претило так поступать со старым другом. Потому заговорил Гилк, его правая рука висела как плеть, а нагрудник в паре мест был пробит стрелами, но голос ветерана звучал буднично и уверенно:
- Глава, ты привел нас в западню, из которой нет выхода. Сам Отец Разрушения доверил тебе свою миссию, но ты не справился и должен принять исход. Заплатить за то, что многие наши братья будут вынуждены вновь пройти этот бессмысленный цикл.
- Я вас подвел, но вы доблестно бились во славу Его. А потому простите и прощайте, - гулко ответил Кирос и ударил себя в нагрудник кулаком, отпуская свою личную гвардию.
До самого утра лес оглашали истошные, полные муки и боли крики. А когда солнце робко выглянуло из-за древесных крон, клановые охотники увидели жуткое зрелище. Весь холм был завален телами с содранной кожей и залит кровью, она стекала вниз подобно ручью и пузырилась, превращая склон в топкую грязь. Осторожно приблизившись, Стражи Леса убедились в жуткой догадке: ночью мясники ритуально перебили друг друга, посреди их лагеря остался лишь один живой человек, облаченный в железную броню, высокий и крепкий воин, который, завидев подходящих людей, прокричал дрогнувшим, низким голосом, сочащемся ядовитым чувством вины:
- Умоляю о милосердии! Оставьте мне жизнь, дабы я упорным трудом мог искупить все грехи.
- Прикончить, - коротко приказал Дарн, радуясь удачному стечению обстоятельств. Мясники избавили его от кучи хлопот и проблем.
Цепляясь когтями за крепкую кору, Лина споро вскарабкалась на достаточно молодое, всего метров двадцать в обхвате, дерево. Его крепкие, нижние ветви могли выдержать ее немаленький вес, так что, прижавшись покрытым черной шерстью брюхом, рунная пантера подползла вперед и воззрилась через изумрудные листья на стан скарджей. Мясники не накапливали и не ценили материальные блага. Их походный лагерь представлял из себя необычайно унылое зрелище: походные шатры из звериных шкур соседствовали там с землянками, клетками из деревянных брусков, которые сейчас пустовали, и усиленной заостренными кольями насыпью, окружающей поселение. Людей там осталось немного; стражу несли либо слишком юные воины, чтобы взять их с собой в бой, либо слишком старые и презираемые, которым было отказано даже в освобождающей смерти.
Зара обратилась назад в человека еще часов пять назад, так что Найту пришлось в итоге нести на себе двоих. Не то чтобы это хоть как-то замедлило мощного зверя, но вот принцесса была в полном восторге и всю дорогу болтала с ехавшим позади нее Смертником. Лина внимательно прислушивалась к разговорам и завидовала ей по черному; прокатиться на охотнике ночи ей тоже жутко хотелось, но возвращаться в человеческую форму Искательница не спешила. Даже сейчас, когда она была в форме зверя, ее настоящее тело продолжало разрушаться, пусть и медленнее. Время еще оставалось, но его было немного. Храм и Адела были уже рядом, прямо за становищем скарджей высилась его пирамида. В отличие от того, что было рядом с поселением Кланов, этот выглядел иначе. Зеленые камни постройки сверкали в ночной темноте, излучая внутренний свет.
