были здесь?!
— Однажды, — словно это было чем-то постыдным, нехотя ответил Кейл, — лет двадцать назад, в тот год, когда пропал Рейонд…
Мне вспомнилась история Миюми про человека, который в одиночку выиграл Игры. Это не могло быть просто совпадением!
— Вы Одинокий рыцарь?!
— Как? — удивлённо переспросил Ресс и устало отмахнулся. — Наверное… хотя плевать. Мне нет дела до всего этого. Я был здесь по другому поводу, но ушёл ни с чем.
Всё окончательно встало на свои места. Пазл, который так долго и так отчаянно отказывался складываться, был собран воедино.
Столкнувшись с несправедливостью по отношению к себе, Кейл попытался в ней разобраться, чем только усугубил своё положение в местной социальной иерархии. Если бы не Рейонд, он бы остался совсем один. А затем сын Лоя погиб. Погиб, слишком увлекшись Играми, которые Ресс так ненавидел, да ещё и вдобавок из-за его бездействия. Хуже сочетание и придумать было сложно.
Кейл не врал, когда говорил, что не гибель Рейонда толкнула его на активные действия. Нет, спусковым крючком стал Саум, не способный вернуть мёртвых. Дальше же всё было просто: ненависть к себе за смерть единственного друга, ненависть к Играм, по той же причине ненависть к несправедливости… Ненависть, ненависть, ненависть. Гремучий коктейль всего из одного ингредиента, породивший в итоге чудовищный план Кейла.
Благие намерения были лишь ширмой, нужной в первую очередь для самого Кейла Ресса. Таким образом он убедил главного и единственного участника грядущего преступления — себя самого.
Даже фраза моего старого двойника о самом храбром человеке на свете обрела смысл: Кейл ради своего друга не только был готов, но и даже сумел выиграть Игры. Однако затем эта храбрость служила уже другой цели, куда более чудовищной. Которую не могла оправдать никакая потеря, даже очень близкого друга.
— Какой же я мерзавец и предатель, — дрожащим голосом прошептал Кейл, чьи мысли двигались в схожем направлении. — Предал вас, Ноа, Рейонда, себя, этот мир… всех.
— Мне кажется, что вы просто очень сильно запутались, — сообщил я вполне серьёзно.
— Я едва не уничтожил всё вокруг! — возразил Ресс.
— С кем не бывает, — я натянуто усмехнулся, и пожал плечами. — Важнее тут то самое «едва».
— Только благодаря вам. Я даже имени вашего не знаю.
— Ота.
— Только благодаря вам, Ота. Вы сумели остановить меня.
— Нет. Не только. Там внизу целая куча людей, которые сегодня совершили невозможное по человеческим меркам: сплотились, несмотря ни на что. Да и Саум помогал, подсказывал верное направление. — Я подошёл к Кейлу, так и сидевшему на полу, и, положив ему руку на плечо, добавил: — Пообещайте в следующий раз в первую очередь сходить выговориться к психологу, и мы будем квиты.
— В-вы не собираетесь м-меня… — заикаясь от удивления, переспросил Ресс.
Он всё никак не мог подобрать верное слово, но я и так понял о чём речь:
— Виновны вы и в чём именно решать не пришельцу. А пока прошу: не уходите, мне надо кое-что сделать.
Это было пустым предупреждением. Кейл находился не в том состоянии, чтобы куда-то идти. Сейчас он вряд ли бы смог твёрдо стоять на ногах. Я тоже на них стоял не очень, но прежде чем на башню поднимется куча разномастного народа, нужно было сделать несколько вещей.
***
Прошёл час, может, чуть меньше. Закончив с Саумом, я стоял, опершись на парапет башни и смотря вдаль, размышляя над будущим. Позади всё в той же позе сидел обессилевший Кейл Ресс, чей взгляд был направлен в пустоту.
Я периодически боязливо посматривал в его сторону. Нет, мне он угрозы уже не представлял, а вот себе… Не каждый обладал разумом, способным пережить такие перемены, которые пришлись на его долю за такой короткий срок.
Кряхтя от усталости и пыхтя злобой, к нам поднялась Ноа Кейтлетт. Выглядела она просто ужасно: в порванной одежде, помятом доспехе, с наливающимся синевой синяке на скуле, но зато крайне довольная собой. Она осеклась на полуслове, пытаясь понять, что здесь произошло.
Скипетр и щит валялись всеми забытые и ставшие в одночасье ненужными. Там же лежало оружие Кейла и моя сабля. Но больше всего её поразил Саум, который мерно переливался мягкими оттенками белого и красного.
Я улыбнулся, наблюдая за её реакцией. Белый ― цвет Тофхельма, красный ― Риверкросса. Когда побеждает одна из сторон, кристалл на два года окрашивается в один из этих цветов. Два королевства состязались на протяжении многих веков, за которые, похоже, никто кроме меня не додумался, что иногда победителей могло быть больше одного.
— Что тут произошло?! — наконец спросила Ноа, отчаявшись понять это самостоятельно.
— Важнее то, что здесь не произошло, — рассказал я, улыбаясь. — Мир, как видишь, в целости, все живы, надеюсь.
— А Саум? Что с ним?
Я пожал плечами. Мне не оставалось ничего, кроме как ответить ещё одной шуткой:
— В этом году он за мир во всём мире. Миру мир и всё такое.
― Шуточки шутишь? — фыркнула Кейтлетт.
— Ага, а что ещё остаётся, после такого-то денька?
— А с этим что? — она выразительно посмотрела в сторону Кейла.
— Много чего. — В эту тему мне не хотелось лезть. — Это вы выясните позже.
— Что за недомолвки? — со смесью подозрения и презрения поинтересовалась Ноа.
— Всё, что хотел, я уже узнал и сказал.
Вздохнув, Ноа смирилась с тем, что ответов не предвидится, и тоже подошла к парапету.
— Король скоро будет здесь. Им с гвардейцами вроде как даже удалось победить тех рыцарей, — рассказала она.
— Вот мы и выяснили, что алкоголизм и патриотизм побеждают кого угодно.
— Ха! Неплохо!
— Кстати, удивлён, что ты продержалась…
— Продержалась? — фыркнула Кейтлетт. — Я победила!
Глядя на её счастливое лицо, по которому медленно расползался синяк, я не стал лезть с уточнениями на эту тему.
— Ты это заслужила.
— Ой, расщедрился он на комплимент! — И всё же было видно, что ей очень приятно, но вдруг Ноа вспомнила: — Твои парни, кстати, Лой и Эльт, тоже на высоте. Когда я поднималась, они уже вроде как начали праздновать победу.
— Никто не пострадал хоть? — обеспокоенно спросил я.
— Пока нет, но ещё половина дня впереди, — ехидно сообщила Кейтлетт. — Если серьёзно, то нас всех здорово выручила та вспышка. Убитых вроде как нет, только раненые. Она — твоих рук дело?
Учитывая, что мне всё же удалось загадать своё желание, выходило что нет, в чём я и честно признался:
— Вряд ли.
— В скромность играешь, мерзавец? — подозрительно уточнила Ноа. — Не думай, что если ты разделил победу, то вдруг стал героем, и люди начнут падать ниц перед тобой.
