Несмотря на обманчиво яркое солнце, от Волхова тянуло неприятной прохладой. Осень вступала в свои права. Возле моста на камне грелась гадюка. Когда-то в незапамятные времена здесь были болота. Люди боролись с ними веками, и, казалось, победили. Казалось. Природе потребовалось куда меньше времени, чтобы напомнить, кто тут хозяин.
Интересно, что стало в других местах? Например, в Питере. Судьба «культурной столицы» меня заботила теперь меньше всего, но мысль пришла и разбудила в душе коренного москвича. А эту злорадную сволочь разбирало живое любопытство: превратилась ли Северная Пальмира за тридцать лет в пафосное болото, или утопло на дне Финского залива?
Мусоря себе голову подобной чепухой, я перемахнул кремлевский мост и, как вчера, забрал левее. Сегодня тут было оживленно. В первом же дворе я наткнулся на парочку коллег по сбору чужой собственности. Разговаривать они со мной не спешили, и мы разошлись в разные стороны к взаимному удовлетворению. Они пошли, выдерживая направление вдоль Волхова, я, как и накануне, углубился во дворы.
Мне говорить с лишними людьми не хотелось. Я всегда был общителен, но многолетняя работа в автосалоне сделала свое дело: разговорчивость у меня стала ассоциироваться с работой. Вне работы чаще хотелось побыть одному в тишине, либо с близкими друзьями.
Встреченные собиратели, видимо, тоже были интровертами. Или же у Фары существовали определенные правила, о которых я не знал. Табу на лишний треп?..
Так я прошел еще несколько дворов, пока не добрался до облюбованного накануне дома. Вчера я добрался только до третьего подъезда, и вряд ли здесь кто-то успел покопаться за время моего отсутствия. Что ж, начнем с третьего.
Дверь была вынесена и стояла рядом, прислоненная к стене. Не то ее собирались менять прямо перед спячкой, не то она проржавела и отвалилась во время тридцатилетнего сна. Я шмыгнул в темный провал подъезда и зашлепал по лестнице наверх.
Собственно, я успел преодолеть всего несколько ступенек. За спиной хрустнуло битое стекло, и смеющийся женский голос сообщил:
— Руки вверх!
Застывшее было сердце застучало с новой силой. Я обернулся. Лица в темноте я не видел, но фигуру узнал. И голос тоже.
— Ты что здесь делаешь?
— Тебя жду.
Улыбающаяся Яна кошачьей походкой вышла на свет, встала рядом со мной ступенькой ниже и поцеловала в щеку. Я почувствовал, как внутри зреют совершенно зверские, первобытные инстинкты.
— Это аванс, — многообещающе сообщила она.
Рука девушки скользнула в карман. Тихонько звякнуло. Яна подняла руку и потрясла у меня перед носом связкой ключей.
— Что это?
— Ключи, — томно улыбнулась Яна. — От моей квартиры. Здесь, совсем рядом.
Я поймал себя на том, что, как неудовлетворенный десятиклассник, таращусь на потемневшие, подернутые ржавчиной ключи. Близость Яны хреновенько действовала на мою способность соображать. Но ведь не мальчишка ж я со спермотоксикозом, чтобы мной можно было так легко манипулировать.
— Ян, мне работать надо. Иначе…
Рука Яны легко проскользнула по моей груди, животу. Опустилась ниже.
— У меня дома, на антресоли, палатка туристическая и мангал с шампурами. Сгодится в качестве трофея?
Слова застряли в глотке, я пожал плечами. Идиотская ситуация. А я очень не люблю чувствовать себя идиотом.
— Тогда пошли. Или можешь здесь остаться и что-нибудь поискать.
Она подмигнула и, не оглядываясь, пошла к выходу из подъезда. Я поплелся следом, как козел на поводке. Яна остановилась, обернулась. На щеках ее появились ямочки, в глазах плясали знакомые озорные черти.
— Не вместе, — звонко рассмеялась она. — Запоминай дорогу.
Запоминать там было нечего. Нужно было пройти всего несколько дворов все в том же направлении, добраться до обветшалой гостиницы и зайти в подъезд соседнего дома. Единственное, в чем была загвоздка — патрули. Дом, в который мне нужно было попасть, просматривался с того места, где располагался один из постов. Здесь, как я понял, проходила граница территории, которую контролировал большой человек Фара.
Но проскользнуть в подъезд незамеченным вышло без особого труда. Нужно было только выждать немного. Не такое и страшное, оказывается, это фарафоновское оцепление. Не говоря уже о бдительности.
Яны в подъезде не было. Да и не должно было быть. Я знал этаж и номер квартиры.
Квартира. Я попробовал слово на вкус. Давно забытое, очень странное в новом мире. Как и сама ситуация. Женщина пригласила меня в гости к себе домой. До спячки в этом не было ничего странного, сейчас даже звучало как-то необычно. И я млел от предвкушения.
Пока шел по лестнице, буквально физически чувствовал сокращающееся между нами расстояние. Как там, в детстве, заставляли учить: «От радости в зобу дыханье сперло». Тогда, в школе, эти строчки запоминались, но не понимались. Чтобы хотя бы осмыслить их, нужно было задумываться. И все равно выходил набор слов. Сейчас я эти слова, кажется, прочувствовал.
Этаж. Четыре двери. Я свернул на площадку и посмотрел на номера. На двух дверях их не было. На одной, видимо, номер никогда не крепили, со второй он успешно отвалился. На третьей оказался нечитаем. Оставшийся номер был совсем не тем, который я искал, но по расположению квартир вычислить нужный труда не составило. Дверь с отвалившимся номерком.
Я дернул ручку. Не заперто. Толкнул дверь.
В коридоре было сумрачно и пыльно. Хотя с пылью тут явно пытались бороться. Во всяком случае, с полу ее по-хозяйски смели. Но убрать веником то, что нарастало тридцать лет без уборки, казалось непосильной задачей.
Вешалка и тумбочка потускнели. В зеркале над тумбочкой можно было разглядеть лишь мутные тени. Паркет на полу расперло, он пошел горбылем. Обои выцвели и поотходили от стен. На вешалке висело пропыленное заскорузлое пальто. Пахло пылью и плесенью.
Я аккуратно притворил дверь. Тихо щелкнул замок. В дверях комнаты показалась Яна.
— Мой дом, — с непривычной потаенной грустью сообщила она. — Можешь не разуваться.
Я сделал шаг навстречу. От Яны пахло совсем не так, как от мертвой квартиры, и аромат ухоженной женщины сводил с ума. Уже плохо соображая, я обхватил ее, притянул к себе и принялся целовать.
Черт с ним с Фарой. Пусть узнает. Пусть убьет. Это будет потом.
Яна отвечала на поцелуи с неподдельной страстью. Потом отстранилась, рассмеялась тихо.
— Подожди минуточку.
— Только не говори, что тебе надо в душ.
— Какой душ! — хихикнула она. — Мечтатель. Канализация не работает, воды нет, света тоже. Я дверь запру.
Я отпустил девушку, она скользнула мимо меня. Скрежетнул ключ в замке, и Яна вернулась ко мне в объятия.
