— А ведь идея ой как хороша! Особенно в свете последних событий!
— Какая идея и каких событий? — нервничал самый молодой партизан. — Все ты издалека начинаешь! Нет чтобы сразу прямо сказать, как мы с Додюром.
— Да, мы ребята открытые, бесхитростные, — с охотой поддакнул кок.
— Зато после моих намеков лучше думать начинаете, — не обиделся Фериоль. — Жизни быстрей научитесь, а то потом кто вам после моей смерти… — он замер на полуслове, уловив свое изображение в зеркале. Приосанился и несколько сменил смысл своего высказывания: — …лет эдак через шестьдесят, подсказывать будет?
Оба его товарища дружно захохотали, а Додюр выкрикнул:
— Тут хотя бы ближайший год выжить, и то счастье! А он так далеко заглядывает!
— Молод ты еще, жизнь не ценишь…
— Не разглагольствуйте, коллега! — прервал его более строго Менгарец. — А то мы так точно твоей следующей подсказки только через шестьдесят лет дождемся.
— М-да? Могли бы сами быстрей додуматься… Ладно, ладно! Ты помнишь, я тебе пересказал жалобу покойному князю от доверенного министра по внутренним делам? Тот возмущался требованиями лесных баронов выдавать им настоящие гербовые бумаги только на основании какой-то бляхи, выданной каким-то захудалым провинциальным графом их формирующегося королевства.
— Ну… помню.
— Еще отдельно говорилось, что эти бароны со смешными по численности отрядами даже друг о друге ничего не знают. Хотя, может, я это из пересказа опустил?… Но неважно! Самое для нас положительное, что мы сейчас легко можем пробраться в стан скорбящих сторонников покойного князя и преспокойно себе выписать любые документы. Думаю, что образцы выданных прежде бумаг мы отыщем без всякого труда, а печати так и остались во внутренних спальнях. Ведь герцог Здорн огласил на сегодня тризну и приказал никого не впускать в спальни покойного до завтрашнего утра.
— Гениальный план, дружище! Гениальный! — запрыгал на месте Виктор. — Отправляемся немедленно?
— Подождем полуночи, сейчас еще рановато. Зато предлагаю не злоупотреблять поздним ужином, а пройтись сейчас к тому месту, где мы обнаружили предположительный вход из простенков на объект номер семь.
До того он обмолвился о предыдущих поисках довольно подробно, но сразу оговаривал, что нужна помощь. В том числе, возможно, и огромным двуручником Менгарца. Потому что в паре с Додюром отыскал довольно подозрительную стенку. Нельзя сказать, что ее сложили из многочисленных блоков, но вот покрыть потом преграду плоскими каменными обломками, словно под древнюю текстуру, могли. А почему жрец обратил на нее внимание? Да потому что иного входа в мужской "омолодитель" просто по всем логическим рассуждениям быть не могло.
— Только эта стена! — утверждал он. — Или вообще входа нет. Но ломать ее нечем, молота порядочного у нас нет. Да и гул по всему дворцу пойдет. Так что надежда — только на твой меч, на его острие, да на те два небольших лома, что у нас есть. Пошли?
Конечно, Виктор, да и Додюр не отказались бы перекусить перед хлопотной ночью, но возражать не стали, а, подхватив инструменты и древнее, громоздкое, как оглобля, оружие, поспешили к подозрительной стене. На первый взгляд она и в самом деле ничем не отличалась от других простенков, да и ловушек именно в том месте совершенно не было. Как бы показывалось специально: ничего важного, обычный длинный переход. Но вот под самым сводом имелось окошко, ведущее в обычный дворцовый, пусть и довольно широкий коридор, соединяющий два крыла. Если это место так неважно, то к чему тогда наблюдательный пункт за совсем уж второразрядным коридором?
В общем, идею выломать помеченные жрецом блоки Виктор поддержал безропотно. Другое дело, что у него душа рвалась на части, когда он с коком приступил к расковыриванию стен. Острый конец двуручника, как бы он ни был закален и крепок, мог лопнуть в любой момент. И хотя это не особо сказалось бы на рубящих качествах меча, но как бы он потом смотрелся без поблескивающего острия?
Поэтому вначале возились очень долго, с осторожностью. Уже и Фериоль, ведущий наблюдение за дворцовым коридором, не выдержал и зашипел из-под свода:
— Ну и чего вы там так долго копаетесь?! Ничего с твоей оглоблей не случится! Налегай! В крайнем случае, пока никого нет, можете и ударить ломами пару раз. Быстрей!
Кончик меча опасно выгибался, но свою основную задачу выполнил: расширил несколько щелей и даже расшатал один камень в кладке. Дальше уже пустили в ход ломики, поддели самый сложный первый кусок и вывалили его под ноги. После чего пробить дыру насквозь и посветить внутрь вдвойне потайного помещения было только делом времени.
Пробили, посветили. И сразу с содроганием наткнулись взглядами на жуткий оскал иссохшей до желтизны мумии.
Додюр громко сглотнул:
— Захоронку нашли, кажется…
Монах Менгарец вздохнул, наоборот, с некоторым облегчением:
— Ну мертвые нам не страшны. Навались, дружище!
В течение следующего получаса они с остервенением и с максимальным напряжением своих модифицированных мускулов работали на развале стены. Да так увлеклись, что к моменту образования внушительного овала не сразу заметили предостерегающие световые сигналы со стороны жреца. А когда замерли, стараясь не дышать, то даже до них донесся громкий топот из наружного коридора и голоса:
— Вот иди сюда, сюда! Именно за этой стеной что-то хрустело и скрежетало. Ну слышишь?
После короткой паузы раздался презрительный ответ:
— В голове у тебя хрустит! Пить меньше надо! Напарник явно обиделся:
— Ты за собой смотри, а в мой кубок не заглядывай! За свои пью! И если говорю, что скрежетало, то так оно и было!
— Ну ладно, пусть… Но что теперь? Побежишь докладывать старшему смены? А ведь я подтвердить не могу, потому что ничего не слышу.
Опять короткая тишина и уже более неуверенный голос:
— Сейчас и правда все тихо…
— К тому же ты знаешь, что в последнее время дворец рушиться начал?
— Да слухи это и сплетни!
— Ну не скажи. Поговаривают, что дух Гранлео уже вернулся в эти стены, а скоро он и сам возродится, как феникс из пепла. Помнишь такую легенду?
— Ох, каких только сказок не выдумают!
— Глупец! Уже не один из наших слышал угрожающие шепотки из стен, а кое-кто даже слова разобрал: "Всех уничтожу!.." Но для того чтобы Гранлео силы и плоть обрел, ему надо из своего дворца жесткость в себя втянуть, вот стены он ломает, вот силенки в себя и втягивает.
Кажется, напарника рассказчик все-таки запугал, потому что тот стал говорить гораздо тише и уважительнее:
