– Я? Псионик?
Внутри у Смита потеплело, как будто включили электроплитку и она начала нагреваться.
– Ты ошибаешься. Что тебе от меня надо?
– Я никогда не ошибаюсь, старик. Альгаймер фишку сечет. Ты – пси. С тобой можно любую скважину работать.
– Я не псионик. Это раз. И я не крал никаких секретов у Первой энергетической. Это два.
– Ладно. Ты не псионик. Но как ты тогда объяснишь вот это.
Рука бледнолицего вылетела из-под плаща. Сначала Смит не понял смысл этого прекрасного, равноускоренного движения. А затем он увидел серебристую ленту, которая стремительно приближалась к нему. Серебристое полотно по ходу движения начало краснеть. Сначала пурпур откусил острый кончик, а потом, как пожар, начал захватывать всю поверхность, продвигаясь к рукоятке. Энергонож! Смит застыл как парализованный. Он уже чувствовал, как раскаленный металл входит в его череп, прожигает насквозь и благополучно вылетает из затылка. Но… нож пролетел мимо. Буквально в сантиметре от щеки, обдав ее гудящим от разочарования жаром. Смит обернулся и увидел, как энергонож вошел в кирпичную стену по рукоять. Рукоятка заканчивала дрожание. По стене ползли капли оплавленного кирпича, которые тут же застывали гусеничными потеками.
– Ну? И как?
– Ты хотел убить меня?!
– Тебя, – Альгаймер рассмеялся необычно детским звонким смехом. – Тебя! Ты только что отклонил нож! Ты – кинетик. Черт, я никогда ничего подобного не видел!
– Ты лжешь. Ты просто промахнулся.
Смит двинулся на Альгаймера, даже не представляя, что он будет делать. Но после первого шага план созрел: завязать видимость борьбы, оттеснить его от машины, а затем вскочить за руль и попытаться удрать.
Или убить? Раздолбать его аэромобилем, так чтобы скелет превратился в груду паззлов!
– Э-э-э! – Альгаймер сделал шаг назад. – Я тебе ничего плохого не сделал. Я тебя спас, помнишь? Ты отклонил нож. Это ты сделал. Давай проверим. Давай ты его вытащишь из стены. Готов поспорить, он ляжет тебе прямо в руку. Ты прости, я не знал, что ты не знал, что ты – псионик.
– Что за чушь! – Смит начал злиться.
Волна чистой, как горная река, эмоций захлестнула его с головой.
– Этот нож?! – Он выбросил руку в направлении торчавшего в стене энергоножа. – Вырвать из стены?!
И тут ему в ладонь ударило что-то твердое. Смит обернулся и увидел энергонож, который уже остыл и теперь висел между его ладонью и пыльным полом. Он висел неподвижно, лишь едва заметно поводя кончиком из стороны в сторону. Он будто не хотел касаться пыльного пола в силу природной брезгливости. Смит посмотрел на свою ладонь, и тут же в ней оказался нож. Смит осторожно сжал пальцы. Детский, заливистый смех вернул его к жизни. Он посмотрел на Альгаймера.
– Круто! Уж если кому кого и бояться, так это мне тебя. Да-а… Теперь понятно, как тебе удалось обокрасть Первую энергетическую. Может, ты и сквозь стены ходишь? Нет, это невозможно, а вот телекинез… Слушай, ты, наверное, любой замок открыть можешь?
Смит завороженно смотрел на нож. Нож прильнул к его ладони, как нежный и ласковый зверек. Еще немного и замурлычит.
– Пойдем, – взял его за рукав Альгаймер, который внезапно оказался рядом с пугающей быстротой.
– Куда? – спросил Смит, сжимая послушный и верный энергонож.
– Ну не будем же мы здесь стоять до второго пришествия! Я привез тебя сюда неслучайно. У меня здесь нечто вроде убежища.
– Я так и не узнал, кто ты.
– Пойдем, я тебе все объясню.
Они пересекли пыльное помещение, и Альгаймер открыл ржавую скрипучую дверь. Смит предусмотрительно старался держаться сзади. Они очутились в небольшой комнатке, в дальнем углу которой темнел спуск в подвальное помещение. Альгаймер уверенно начал спускаться по крутым ступенькам вниз. Снова ржавая дверь, и они оказались в подвале. Альгаймер щелкнул пальцами, и зажегся неяркий красноватый свет. Смит огляделся.
Это была небольшая квадратная комната. Странно, но она создавала впечатление уюта. В дальнем углу небольшая кухня, обеденный стол, две кровати и рабочий стол с компьютером.
– Милости прошу в мою берлогу, – сказал Альгаймер и сел на ближайшую кровать, – есть будешь?
– Можно было бы, – согласился Смит, присаживаясь на другую кровать.
Альгаймер подошел к плите и начал вытаскивать что-то из мини-холодильника.
– Извини, разносолов у меня нет. Все консервированное. Стратегические запасы.
– Ну, так кто ты? И почему меня спас?
– Во-от, – удовлетворенно протянул Альгаймер, – наконец-то ты признал, что я тебя спас. Тушеная баранина с помидорами и бобы?
– Не отвлекайся, – Смит рассматривал энергонож. Вот если здесь нажать большим пальцем, то лезвие немедленно начинает нагреваться.
– Я старатель, – ответил Альгаймер, – частный старатель. Эти ваши энергетические компании захватили весь рынок. Самое большее, на что можно рассчитывать, – это на работу бурильщика. Для меня это унижение. Я не хочу работать бурильщиком. Я хочу собственную скважину, понимаешь. Пусть небольшую, но свою. Я мог бы передать ее по наследству.
– У тебя есть дети? – заинтересовался Смит. Он тщетно попытался представить себе жену бледнолицего.
– А почему наследство нужно обязательно оставлять детям?
На плите что-то зашкварчало. По комнате пополз аппетитный аромат.
– Можно, – продолжал Альгаймер, – оставить его кому угодно. Важен сам факт – тебе есть что оставить.
– Но можно купить акции компании…
– Не смеши. Акции – это бумажки, а скважина – это реальность. Буровая… Клиенты… Во время энергокризиса приятное повышение цен. И никаких собраний акционеров. Ты единственный владелец. Ну, как тебе перспектива?
– Но как можно украсть скважину? Я так понял, что она принадлежит Первой энергетической.
Альгаймер повернулся и посмотрел на Смита почти с любовью.
– Никому она не принадлежит. Никто еще не подал заявку. Ее только что нашли. И разработка еще не начата, если ты о законе Шерри. Так что мы можем начать эту разработку хоть сейчас. С твоими-то способностями.
– Я не совсем понял. У нас ведь нет оборудования, рабочих…
– Это я беру на себя. А тебе нужно только двигать предметы.
Смит был несколько растерян. Еще только что он был беглецом, а теперь ему предлагали партнерство.
Так не бывает. Бывает по-всякому. Но так – не бывает.
– Я тебе не верю.
– Ладно, давай есть.
Альгаймер поставил на стол две дымящиеся тарелки. Коричневое мясо и красные дольки помидор, казалось, источали какой-то дурманящий аромат. Уж не подсыпал ли он туда каких-нибудь наркотиков?
