Как и водится — за того, кто сомневается в критической ситуации, все решили те кто не думает, а делает. «Киска», подскочив вплотную, лизнула Ингу в лоб, потом плюхнулась седалищем на ветку, скрестив ноги, но продолжая крепко за нее держатся, потом опять вскочила, снова лизнула на этот раз в нос шершавым, как терка языком, опять уселась обратно и что-то быстро затараторила на своем обезьяньем, и все это — менее чем за полторы секунды.
Потом темп событий слегка упал — под удивленным взглядом Инги в требовательно протянутую лапку был положен спелый плод «алмазного» ореха невиданного размера — почти два кулака. Тремя движениями когтей плод, почти с детский кулачок, был освобожден от кожуры, которую небрежно уронили вниз. Инга отстраненно отследила полет почищенной шкурки — из нее выходило замечательное лекарство от радикулита и нескольких еще менее приятных болячек, так что ценилась она если и не на вес серебра, то ненамного меньше.
Потом твердая кожура собственно ореха просто хрупнула в кулачке, мигом подтвердив правильность вывода о бесполезности попыток применения силы к этим милым зверушкам, ведь «алмазные орехи», когда кому-то везло их найти, обычно давили винтовым прессом, ничего другого кроме него или кувалды эту скорлупу не брало.
Дальше и вовсе начался полный сюр. Вынутую нежную сердцевину, которая, между прочим, стоила совершенно невообразимых денег, очистили ее от кожицы. Инга только сглотнула, проводив взглядом вниз отброшенную за ненадобность шкурку — когда-то в детстве ей удалось попробовать это лакомство. Разломив на две части ядрышко ореха «кисуля» по-простому сунула половинку в рот своей «гостье», к стыду своему Инга только теперь поняла, что все это время сидела с отвисшей челюстью.
В голове просто взорвалась бомба из запаха и вкуса, «алмазный орех» очень ценится парфюмерной промышленностью, наравне с амброй почти вымерших кашалотов, но доставался он им редко. Фармацевтика за стимулирующее и психотропное действие ценила его не меньше, а уж попробовать это «яблоко раздора» могли себе позволить только очень богатые гурманы. Так что пока Инга наслаждалась одновременно вкусом и невероятной четкостью мысли с остротой памяти, «бойфренд» был куда-то отослан, а ей скормлена вторая половинка ореха. Точнее, от столь щедрого предложения она попробовала отказаться, после чего остаток разделили поровну и принялись, обнявшись как две лучшие подруги, раскачиваться на ветке.
Правда веселились так они вроде бы недолго, появился «мальчик» и приволок подмышкой еще два ореха, а в верхних лапах — мед черных пчел. «Просветленный» разум отметил стоимость такого лакомства, и риск на который он пошел ради этого угощения — одна пчела ужалив взрослого человека валила его с ног не слабее укуса змеи, а если не повезет можно было и вовсе откинуть копыта. Быть ужаленным тремя пчелами разом, означало весьма серьезную заявку получить билет в один конец, даже при наличии доступного антидота и своевременной медицинской помощи.
Потому этот мед, несмотря на все его замечательные свойства, был весьма дорогой редкостью, которую Инге пробовать еще не приходилось — ничего, под орехи пошел более чем на ура. Остальная часть вечеринки как-то не то чтобы потерялась в памяти, но вспоминать как она, уткнувшись в мохнатое плечо, выплакивала всю историю своей прежней жизни, было как-то…
* * *
Все веселье, связанное с действием ореха, пропало как-то разом, при виде места, где ее собирались уложить баиньки. Переночевать на самой верхушке дерева, в громадном гнезде сплетенном из притянутых от разных деревьев и переплетенных тонких веток, а также нарезанной с помощью зубов лозы, да еще в компании то ли ближайших родственников человека, то ли прародителей будущей цивилизации на Прерии было забавно и весело, и, наверняка, даже познавательно. Да вот взгляд брошенный с этой самой верхушки на собирающее коснутся горизонта солнце, мигом напомнил, что в месте, которое она привыкла называть домом, наверняка уже с ума сходят от беспокойства за одну несознательную личность.
На душу просто тысячепудовым камнем упали запахи старого дома — пирогов, молока и теплого хлеба, сеновала и дыма березовых поленьев сгорающих в печи. Сердце сжало от того что называется «ностальгия» выбив непрошенную слезу из глаз. Волной накатили запахи старого дома. Пироги, тетя сегодня хотела порадовать, да вот некстати, опара осеклась… А как пахнет свежее, только что надоенное, теплое молоко…. Склоняешься над подойником, а в лицо поднимается волна сладкого аромата…. Легкий ветерок вдруг принес благоухание лугов и разнотравья высушенного сена и чуть горьковатый запах, сгоревших в печи березовых дров.
Нет — что бы там не говорили фармакологи о невозможности передозы и отсутствие побочных эффектов, а также привыкания при употреблении алмазного ореха, лучше в сеже соблюдать меру.
Однако, оставалась такая проблемка — объяснить ситуацию существам, судя по всему и членораздельной речью-то не владеющим. Они ведь такое желание могут и просто не понять, а то и обидеться. Одна надежда на вычитанную в книжке мысль что, например, собаки не зная смысла слов, прекрасно чувствуют интонации, понимая в итоге даже больше, чем им пытаются сказать. Инга осторожно взяла Кисуню за лапку, кажется она тут главная, и, стараясь не думать о постороннем, произнесла:
— Мне надо идти, понимаешь, там меня ждут. Они очень волнуются, понимаешь? — и указала рукой в сторону деревни.
Кисуня посмотрела туда же, втянув воздух носом, заглянула в глаза и совсем по-человечески развела в стороны верхние руки, дескать — надо, так надо. После чего все завертелось в буквальном смысле слова — подхватив Ингу под локти и за пояс, хвала Всевышнему, в этот раз с двух сторон, неугомонная парочка попрыгала с ветки на ветку в указанном направлении.
Но едва спустились вниз, как вся беспечность разом пропала, возвращались осторожно, часто останавливаясь и что-то пережидая, время от времени или Кисуня или Бой уходили вперед на разведку. Тем не менее, до околицы дошли очень быстро, даже слегка зашли на минное поле, где неугомонная парочка ориентировалась похоже как у себя в гнезде, во всяком случае, с тропинки никто не сходил. Правда Ингу чуть не хватил инфаркт, когда эти разгильдяи, легко обходящие растяжки вдруг заинтересовались «лягушкой» и начали ее выкапывать.
Пришлось схватить хворостину, зажмурится и дать по лапам. Обошлось, лишь получивший за двоих Бой попробовал окрыситься, но получил еще и подзатыльник от Кисуни, после чего побежал извиняться — то есть проверить Ингу на наличие блох. Наверное ничего не нашел, но оказывается когда тебя расчесывают когтями это очень даже приятно.
