техногенным, но я никогда ранее не видел именно такого: форма листов, покрывающих пол, клёпки, ступени, лестницы, перила, трубы, обмотка, эмблема в центре гигантской платформы — все это имело незнакомые формы и непривычный стиль. И это казалось мне странным. До этого момента я считал, что воображение, в том числе проявляющееся во сне, не может нарисовать то, что не являлось когда-либо элементом моей предметной деятельности наяву. То есть, я не мог вообразить ничего такого, с чем ранее не сталкивался в ходе предметной деятельности. Получается либо это утверждение было ошибочным, либо сон был не моим…
Вторая часть сновидения была еще удивительнее, хотя помнил я её не полностью, помнил, лишь то, что там фигурировало Токио, высокотехнологичные доспеха, какая-то секретная база ангелов, нападение на неё и катастрофа, которая, вроде как, уничтожила Землю…
Я облачился в свои обновки и взял короб. Накидка из рогоза на голое тело, м-мм… лучше может быть только юбка из рогоза на голую задницу! Умывшись и напившись у истока ручья, я занялся собирательством. Часа три я лазил в поисках ягод, яблок и орехов. Часть сразу съедал, а часть откладывал в короб. После того, как заморил червячка, я вернулся к пещере и складировал запасы. Грибы и ягоды оставил сушиться на воздухе, яблоки и орехи занес в пещеру.
Собственно, весь оставшийся день, так или иначе, я провел, курсируя между лесом, ручьем и логовом, стаскивая к нему всё, что мог найти полезного. Прежде всего я запасал дрова, собирая поваленные и трухлявые стволы, валежник, хворост, сухую траву, кору с сосен и бересту с берез. С сосен также собирал хвою и смолу, а с берез — чагу, гриб-трутовик. Также искал всевозможных форм рогулины для треног и вертелов, палки под рукояти ножей и топоров, заготовки под дубины и копья.
Вдоль русла ручья и у истока я собирал гальку, окатыши, валуны, кремний, слюду, обсидиан, сланец — всё, что могло сгодиться в качестве компонентов для изготовления инструментов и оружия. Кремня нашлось много, как обычно бывает возле русел рек, бурого цвета со стеклянным блеском и помятым видом. Из кремня можно высечь искру чем-нибудь стальным. Я попробую бить кремнем по кремню, в детстве получалось, когда кидал один кусок кремния на другой со всей дури. Хотя, там были искры ради искр, а не ради разведения огня, а это две большие разницы. Если кремниевая искра не воспламенит трут, то перейду к плану «Б» — добывать огонь трением, вращая палочку на деревянной подставке лучком или просто ладонями.
По ходу пьесы я, как мог, изучал лес и старался запомнить, что где лежит, кусты с ягодами, полянки с грибницами, смолистые деревья, завалы валежника и поваленных деревьев. Заглянул к своей поляне-входу в этот мир, чтоб убедиться, что там ничего нового не произошло и что я смогу снова ее найти в этом лесу. Попутно нашел несколько звериных троп.
Еще я обнаружил отметку на дереве, километрах в пяти на юге от своего логова, оставленную когтями исполинского животного. Дерево было толстым, а отметка огромной, но я бы сам не заметил ее, поскольку она располагалась слишком высоко. Тут опять вмешался нейро-интерфейс. Он сначала подсветил все дерево красной сеткой, а затем выделил метку и несколько раз помогал выделением.
Метка впечатляла, она продрала крупный ствол, чуть ли не до середины. Нанесший ее зверь должен быть огромен и невероятно силен. О том, что пометку нанес зверь свидетельствовали второстепенные полосы на стволе, словно он еще и чесал об него когти.
Уходить на большие расстояния от своего логова я пока не решался, ведь из ориентиров у меня был только мох на деревьях; заблудиться, конечно, не заблужусь, но поплутать может и придется. Заблудиться здесь вообще было сложно, учитывая ориентиры в виде огромной горы и высокого пика. Достаточно залезть на дерево и посмотреть в какой они стороне.
Я несколько раз посетил огромную низменность, заливаемую по весне водой, где пополнил запасы рогоза, крапивы и ивовых стволов под лыко. Также наломал ивовых прутьев чтоб попробовать сплести пару корзин под хранение продуктов. Еще я решил прибегнуть к топографии, назвав низменность Огромкой, а речку Каменкой. Место своего появления в этом мире назвал Эхитом — так я на заре появления видеоигр произносил непонятное английское слово «exit». Думаю, это место однозначно заслуживало топонима, и я ни в коем разе не собирался забывать дорогу к нему. В душе надеялся, что удастся обнаружить там некий периодически открывающийся портал между моим родным миром и этим. Да мало ли что там еще можно будет обнаружить, гипотетически. Может вещи какие появятся, припасы, техника, или чего получше. Например, голая девушка…
Окончательно вернулся к пещере я уже в сумерках, волоча на себе кипу ивовых прутьев и гору сушняка. Первым делом я взялся за разведение огня. Округлыми булыжниками я выложил очаг диаметром в метр. Заложил в него сухую траву, поверх сложил сушняк, прутья и полешки.
Для огнива и кресала я выбрал два куска кремня с наиболее тонкими и острыми кромками. Трут заранее заготовил из гриба-трутовика, измельчил и просушил. Разложил его на куске бересты. Бился я камнем о камень недолго, первые же мгновения определили эту идею как несостоятельную. Искры даже если и вылетали, то были жиденькие и летели куда угодно только не на трут.
Не особо огорчившись, я взялся за лучок. Конструкция простая, прут с натянутой между концами веревкой, посередине веревки в петле закреплена острая палочка-сверло, и подставка с выемкой под сверло и проскобленной щелью для трута. Зажимаю подставку ногами, ставлю сверло в выемку, прижимаю его сверху рукой через кусок коры, и быстро вращаю сам лучок второй рукой. Мучиться пришлось недолго, минут пять-шесть. От тлеющего трута раздул костер, и решил по возможности поддерживать его постоянно, чтоб потом не приходилось по пять-десять минут добывать новый огонь.
Глядя на костер, я ликовал. Это было ну прям-таки достижение, словно я сделал огромный шаг по пути к цивилизации. Был бомжем-нищебродом, внизу местной пищевой цепочки, а тут разом встал на её вершину. Не думаю, что у какого-нибудь ещё существа в этом лесу имеется огонь. Теперь мне сам Шер-хан не страшен. Да и сколько благ, помимо защиты, нёс с собою огонь, это и отапливаемая пещера, и обожжённые наконечники, и глиняная посуда, горячая пища, кипяченая вода. Да и веселее с ним, спокойнее, словно встретил в этом чужом лесу старинного доброго друга.
Дым поднимался к трехметровому своду пещеры, но не концентрировался там
