перейти улицу. Мастер делал это не единожды, и каждый, используя это руководство, легко достигнет цели.
На взгляд Косты это выглядело слишком просто. Но Мастер Фей-Си знал пески, а он — нет. Если верить данным господина Фей-Си — ему это удалось, и даже дважды, и именно свои воспоминания о пешем переходе по пескам и легли в основу книги. Если получилось у южного Мастера — получится и у него — Косты.
Как решить вопрос с деньгами — он пока не придумал, а также где взять мужской южный верхний наряд, который местные называли «кади». Если верить свиткам — все на Юге ходят по улицам с ног до головы замотанные в тряпки. Единственная ценность, которая у него была — серьга в ухе, и он полагал, что этого хватит, если продать — хотя бы на пару дней.
Он выберется отсюда, прибудет в город и там найдет мастера, которому пригодится подмастерье — он готов даже смешивать тушь или шлифовать доски для письма, лишь бы его взяли.
Так прошел день, два, три, пять, семь. Господин-в-кресле, обещавший прибыть на третий — задерживался. Целитель проводил измерения внутренних потенциалов ежеутренне и неизменно качал головой: «Ещё нужно поберечься, юный господин».
* * *
К тому, что все в доме, кроме леди Эло, уважительно называют его «юный господин», он уже привык и перестал вздрагивать, как привык к ежедневным экзекуциям женщин, и даже равнодушно перенес стрижку. Волосы исправно отрастали на два пальца каждую ночь, и теперь у него были выбриты виски, косая длинная челка, которая раздражающе лезла в глаза, и тонкая косичка сбоку — с белыми бусинами, украшенными гербом рода Фу, который красовался на каждом третьем предмете в поместье — «птица, летящая на фоне светила».
Коста уже насушил небольшой мешок еды, которую можно растянуть на декаду. Обнаружил чистую заводь, откуда сад питали водой, и даже приметил, откуда с кухни можно стащить две поясных фляги.
У него были сухари. У него были фрукты. У него были карты южного предела, включая границы поместья Фу, с точными торговыми путями, пролегающими мимо них, обозначениями колодцев, водоносных источников в пустыне и оазисов.
За Гранью он видал этих Фу.
У него даже был примерный план — что делать, когда он попадет на Юг — в главный торговый город. Дело осталось только за одним — найти возможность выйти отсюда.
Пески — белые и бескрайние, так похожие на снег, и пугали его гораздо меньше, чем острова, со всех сторон окруженные водой — Коста до сих пор вздрагивал, передергивая плечами, когда вспоминал, как он учился плавать на Октагоне.
Он. Учился. Плавать.
Одного этого факта было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то сделали. Он так и не понял что — не вспомнил. Несколько декад смешались в один круговорот непрерывного обучения, и несколько дней просто потерялись.
Но он никогда — ни при каких обстоятельствах не полез бы сам в воду. Добровольно.
И это значило только одно — никогда, ни при каких обстоятельствах он больше не может доверять никому из клана Арр.
— Мау-у-у-у!!!
Острые когти требовательно вцепились в штанину и Коста очнулся, поморщившись, а аккуратно отцепил от себя полосатую вымогательницу.
— Мау! Мау! Мау!!! — Кошка вилась кругами и требовала, требовала, требовала.
— Ми… Ми… Ми… — пищали пушистые колобки, выкатившись на дорожку. — Ми-Ми-Ми…
— Тише, тише, — пробормотал Коста, подхватывая самого мелкого котенка — на днях он выяснил, что самая худая на фоне упитанных братьев — девочка.
Дальше следовала ставшая привычной за эти дни процедура — удерживая котенка одной рукой, чтобы не царапался, размочить хлеб в миске с водой, размять и дать.
Котята урчали и ели немножко. Мама-кошка терпеливо ждала, когда дети наиграются с кусками и отвалятся сытыми, и только после этого приступала к трапезе.
Коста оторвал толстого будущего-большого-кота от кучки еды девочки и подтолкнул под пушистый зад в сторону:
— Не отбирай у сестры, ешь у себя… ешь… Вот так…
Мама-кошка довольно урчала, сытые котята играли на травке, гоняя насекомых. Коста проследил за тенью больших деревьев, и свернул свиток — настало время «занятий языком».
* * *
То, что он говорит не так, как все — Коста понял сразу. У Арров это было заметно не так сильно — среди учеников были восточники и западники, то здесь, в поместье Фу — его северная скорость речи звучала чуждо.
Он может выглядеть, как южанин, одеваться, как южанин, и даже добыть тряпки, которыми охрана заматывает головы, когда несет пост сверху — на стенах, но как только он откроет рот — каждый поймет, что он — чужак.
Поэтому Коста тренировался.
Каждый день — с того момента, как тень дерева заходила за скамью в «его» части сада, он перемещался к кухне, пристраивался в сени кустов, доставал доску, пергамент, рисовал и слушал, что говорят служанки.
— Э-э-э… Когда господа вернут остальных, чай полегче будет…
«Когда господа вернут остальных, чай полегче будет» — шепотом пробормотал Коста себе под нос, старательно копируя интонации — протяжность речи, и легкое «эканье» на конце. «Полегче будет, полегче будет».
— Три сильнее… не видишь, пятно сбоку! Госпожа увидит!
«Три сильнее» — повторил Коста, ошибся, и повторил снова, замедляясь — «три-и-и си-и-ильнее, не видишь, пятно сбоку, госпожа увидит».
— Это с четвертого, — огрызнулась служанка на Главную кухарку. Коста уже отличал голоса каждой. — Той что пятно, что не пятно — все одно…
Коста прислушался, стараясь уловить окончание разговора — служанка отошла от окна и голоса стали тише, что даже забыл повторить.
«Четвертый ярус» — интересовал его ничуть не меньше, чем причина того, почему из поместья удалили почти всех слуг — и все с нетерпением ждали, когда же господин даст приказ вернуть все обратно и им станет легче.
Мастер Хо оказался как всегда прав. Больше молчи, меньше говори, внимательней слушай. Чужие разговоры — самый ценный источник информации.
Коста прищурился и поднял голову вверх, в очередной раз рассматривая башенку-пристройку в правой части поместья. Четвертый ярус над третьим, всего два окна и те убраны решетками. Это не считая того, что иногда, когда свет преломлялся, Косте казалось, что пленка защиты вспыхивает радугой вокруг крыши башни.
Раз что-то защищают настолько хорошо, это должно быть что-то очень ценно, правда?
* * *
Три дня спустя
Поместье Фу
Кабинет Главы рода
— Господин, — негромко позвал Дейер, едва заметно отодвигая штору так, чтобы его не было видно снизу. — Вам стоит посмотреть…
Нейер отложил свитки, которые накопились за время их отсутствия — «дело-на-три-дня» внезапно превратилось в вооруженный конфликт с Сей «почти-на-декаду», развернул кресло, объезжая стол, и пристроился у бока менталиста, так, чтобы не мелькать в окне.
Мальчик — их мальчик, новый родич — он пока даже мысленно не мог сопоставить «мальчик и Фу» и произнести, чтобы это не застревало в горле — ребенок шагал по дорожке, помахивая свитком.
— Чего он такой… темный, — не сразу подобрал Нейер нужное слово. Пальцы мальчика и часть шеи, которую он видел больше всего напоминали выдубленное светилом и песками дерево, почти почерневшее от времени. Не угольно черные, но близко. Контраст с белоснежной кожей северянина до этого, был настолько разительным, что Ней тихо замер, складывая куски информации. — Мама.
— Госпожа, — удовлетворенно подтвердил Дэй, явно наслаждаясь реакцией господина — не так часто есть возможность лицезреть потерявшего дар речи Главу. — Разработала эликсир, экспериментирует с цветом кожи… но, кажется, перепутала ингредиенты.
— Перепутала ли, — пробормотал Нейер, рассматривая, как отливают на солнце золотом пряди в черных волосах. — Цвет волос она тоже меняла?
— Нет, это его естественный. Южные оттенки в наличии — менять не нужно, — хмыкнул Дэй. — Волосы оставили как есть, только ускорили их рост. Как я понял из отчета служанок — будут расти на два пальца в день, пока… госпожа не будет удовлетворена.
Мальчик обогнул дом по дорожке сада, и завернул за угол. Нейер крутнул колеса, и переехал к следующему окну в кабинете, чтобы лучше видеть, что намерен делать ребенок.
Худой ребенок. Он был готов поклясться Немесом, что когда он оставлял его матери — девять дней назад, тот не был таким… худым. Верхний жилет просто болтался на плечах. Хотя… он и не был
