глаза намокли.
— В стационар не вариант.
— Вы бандиты, да? — шмыгнула носом.
— Нет, мы не бандиты. Тебя как зовут?
— Алина.
— В общем, слушай сюда, Алина. Сейчас мы поедем вместе с тобой в больничку, вынесешь нам нужные растворы, взамен мы забываем твою фамилию и где живешь. Все ясно?
— Я не смогу… вынести пакеты для капельниц это преступление!
— А ты постарайся, если хочешь, чтобы с твоими родными ничего не случилось.
— Даже не знаю… я не смогу…
Кивнул Ольге:
— Ищи номер матери.
— Зачем? Нет, нет, нет, я все сделаю, как вы сказали. Я смогу, — залепетала Алина.
— Нашла, — сказала Оля.
— Нам не составит труда вытащить твою мать в нужную нам точку. Ведь мы можем позвонить ей с твоего телефона, представится сотрудниками милиции и сказать, что ты попала в аварию. И попросить приехать на опознание. Сама к нам в руке приедет.
— Нет! Я. Все. Сделаю.
— Тогда выходим на улицу, садимся в скорую и едем в больницу. И чтобы без фокусов! Все поняла?
Закивала.
— И в руки себя возьми! А то перед водилой спалишься, — добавил я.
— Простите, что?
Должно быть в этой ветке времени такие словечки, как «спалиться» не водятся. Кстати, надо будет осторожней вести разговоры и с Полиной.
— Ничего. Готова?
Кивнула.
Алина более-менее успокоилась, и мы вышли из подъезда, Ольга сыграла больную — схватилась за живот, я взял ее под локоть, а док провела нас к авто. Сели в кузов — на каталку, Алина с нами — на сиденье.
Док открыла окошко, которое было в перегородке между водителем и нами и сказала:
— Быстрее в больницу! — и села на свое место.
Выехали на проспект, водила включил сирену, и мы понеслись по улице.
— «Плохая идея ехать в больницу. А что, если она сольет нас ментам?» — написала в личку Оля.
— «Не сольет. Во-первых, я ей сказал, что будет, если она выкинет какой-нибудь фокус, а во-вторых, ее телефон у меня. Как она звонить будет?».
— «Она может позвонить из больницы».
— «Не думаю. Слишком девочка напугана».
— «Как знаешь».
Ехали молча. В какой-то момент Оля вздрогнула, словно чего-то испугалась. Написал:
— «Ты чего?».
— «Все в норме».
Но спустя минуту добавила:
— «Я что-то видела. Обрывок стертой жизни. У тебя такое было?».
— «Нет. Что ты видела?».
— «Сначала было ощущение дежавю. Как будто я уже когда-то ехала в скорой и сидела на этом месте. У тебя когда-нибудь было ощущение дежавю?».
— «Нет».
— «После дежавю я что-то вспомнила. Я лежала на каталке в скорой, слышала сирену. Еще было много крови, особенно на футболке в районе живота. Все тело болело. Рядом со мной был врач».
Мы встретились взглядами. Ольга смотрела на меня сдвинув брови.
— «Все будет хорошо. Может, это было воспоминание сна», — написал я.
Ольга перевела взгляд в пол, а я посмотрел на Алину. Все это время она наблюдала за нами.
— Далеко еще? — спросил я, поправив маску.
Док посмотрела в окно:
— Почти приехали.
Мы вышли из машины, Алина завела нас в здание, повела по коридору, несколько раз он делал повороты и наконец, док вывела нас через черный ход на задний двор.
— Подождите здесь. Сейчас все принесу.
Она двинулась обратно в здание, но я остановил ее за руку.
— Ты же помнишь, что выкидывать фокусы не в твоих интересах? — спросил ее, смотря на нее исподлобья.
— Да.
— И принесли еще все, что нужно, чтобы поставить капельницу. Иглы, трубки, ну, тебе видней.
С миг держал ее за руку, мы смотрели друг другу в глаза, а потом я разжал пальцы, и Алина ушла внутрь больницы.
Осмотрелся. Рядом с нами угол здания, недалеко от него какой-то больничный корпус из пяти этажей, в торце пристройка, двойные двери, рядом стояло скорая, из нее два врачей в голубых халатах выкатили каталку с каким-то мужиком и вкатили внутрь.
Встретился взглядом с Олей.
— Не нравится мне все это, Паш, — проговорила она, поправив маску и осмотревшись по сторонам.
— Тоже не испытываю особого удовольствия. Но выбора нет. Нужно искать замену Стимам.
Вспомнил про сигареты. Достал из внутреннего кармана, там же были и спички. Закурил.
Не люблю ждать, но еще больше не люблю неизвестность. А если ожидание и неизвестность обрушиваются одновременно, то вообще нехорошо.
Не знаю, сколько времени прошло. Но было ощущение, что достаточно много для нашей ситуации. Минут десять — точно. Не нравится мне все это.
К скорой подъехала милиция. Авто длинное, лупатое, сзади рога фар, цвет — желтый, на борту синяя полоса. На крыши красный маячок. Вышли два милиционера, в брониках, с автоматами наперевес. Один из них осмотрелся.
— Паш… — проговорила Оля, привлекая мое внимание к ментам.
— Да вижу я…
Включил режим прицеливания. Время замедлилось, зрение перешло в зеленый спектр. Фигуры ментов поделились на сектора разной окраски. Посмотрим, что имеем: туловища окрашены в красный цвет, рядом цифра вероятности поражения области — 1 %. Тут понятно, мой «Макаров» броники не пробьет. Конечно, можно умудриться попасть между пластин, но это маловероятно. Шансы как раз в один процент, я бы дал и меньше. Кстати, откуда режим догадался, что стрелять придется из «Макарова»? Хотя тут все просто — если режим завязан с моей нервной системой и мозгом, то он знает то, что знаю и я. Соответственно, про модель моего ствола ему известно. Едем дальше. Руки, ноги, головы — в синем цвете, 85 %.
Прикинул план: стреляю одному в голову, потому тащу Олю в укрытие — в здание. Из проема двери продолжу бой. Или лучше уйти? Да, пожалуй, лучше будет уйти.
Выключил режим и затянулся сигаретой.
Мент пошел к нам.
Ну вот и все. Сейчас начнется жара…
Зажав сигарету в зубах, нащупал за спиной пистолет, взялся за рукоять и в этом миг краем глаза увидел, как из здания вышла Алина. На ней был надеть белый медицинский халат, за пазухой держала наши пакеты для капельницы.
— Извините, что так долго! — воскликнула док.
Так, стоп. Значит не сдала? Тогда мент что тут делает? Непонятно! Ладно, едем дальше, будем разбираться. Опустил руку.
Алина заметила мента только тогда, когда подошла к нам.
— Это не я! — растерянно воскликнула она, в глазах — ужас.
— Что не я? — буркнул мент, потом стрельнул взглядом на перекошенное ужасом лицо Алины, на нас, на наши маски. Рука двинулась к автомату. — Что тут происходит?
СССР. Москва. Год 2023-ий. Больница. До начала побочный эффектов 2 часа 12 минут
— Да ничего не происходит, сержант, —
