то невольно учишься определять как сам материал, так и его примерную толщину.
Повезло, что толщина была недостаточно большой, чтобы представлять в итоге для меня преграду, но плохо то, что пока я пытаюсь отсюда выбраться, мои действия создадут слишком много шума, чтобы это не прошло без последствий для меня.
Я ещё некоторое время потратил на осмотр комнаты, но ничего интересного не нашёл. Здесь банально не было ничего, что могло бы помочь с побегом, да и единственный выход был через дверь — стены вокруг были несущими, и пробиваться через них получилось бы ещё дольше. С дверью хотя бы можно попытать удачу в местах крепления петель или у замка́, а в стене придётся делать проём достаточной величины, чтобы вылезти наружу, да и не факт, что это не приведёт меня ровно в такую же запертую комнату.
Я в очередной раз подошёл к двери, что отделяла меня от свободы, и опустился на корточки, коснувшись ладонью пола.
Всё это было скорее инстинктивным действием, чем чем-то осознанным. Просто в этот момент в моей голове промелькнули смутные воспоминания о том, что я что-то подобное переживал в одном из своих снов. И тогда я смог таким образом определить — есть ли в паре метров от меня кто-то ещё.
Сейчас же я пытался повторить то же самое, что делал во сне.
Рука коснулась пола, ощущая его шершавость и лёгкую прохладу. Пусть дверь и была металлической, с запорами с другой стороны, чтобы не выпустить пленника, но снизу у неё имелся небольшой зазор, который пропускал едва уловимый сквознячок.
Ладонь ударила в пол, и я внимательно прислушался к своим ощущениям.
Всё, что я пытался повторить, было на грани смутных чувств. При этом я знал, что делаю всё правильно, необходимо всего лишь немного подправить сам метод.
Дыхание замедлилось. Стук собственного сердца раздавался где-то вдали, нисколько не мешая мне. И вот я снова бью ладонью по земле, и от неё будто волной расходится энергия, которая касается всего, что происходит по ту сторону двери.
Я даже не пытаюсь понять, как именно это происходит. В данный момент это неважно. Главное, что таким образом мне удаётся точно понять, что рядом с моей дверью находится лишь один человек, и никого больше в коридоре нет.
С тем, как это получилось, буду разбираться потом, а сейчас важно начать действовать, пока наши похитители расслаблены после успешного завершённого дела, и в то же время ничего не успели сделать с Вандой, которая, если её привести в сознание, сможет оказать ощутимую поддержку в нашем высвобождении.
Примерный план уже вырисовывается в голове, но пока я ещё слишком мало знаю о том, что происходит снаружи, чтобы действовать наверняка. Но всё же я уже понимаю, какой будет мой следующий шаг.
— Эй! — застучал я в дверь. — Есть там кто-то⁈ Что происходит! Как я здесь оказался⁈
Я продолжал шуметь до тех пор, пока с той стороны не услышал грузные шаги, и ко мне не подошёл тот единственный из похитителей, которого я почувствовал таким необычным образом.
— Заткнись, пока я тебя сам не заткнул! — грубо произнёс мужчина из коридора, не спеша открывать дверь.
— Простите, но мне что-то плохо, — как мог достоверно изобразил я звуки, будто меня рвёт в унитаз. — Мне нужны мои лекарства. Они в моей сумке, иначе у меня наступит шок.
— Что за сумка? — недовольно произнёс мужчина. — Я могу принести, если расскажешь.
— Она такая… — дальнейшее я заглушил звуками тошноты.
— Да что за проблемные детки! — ворчливо отозвался на это мужчина и, как я и надеялся, потерял терпение. — Сейчас ты у меня получишь, если…
Говорил он всё это, уже входя в комнату, и я его оборвал, повалив на пол. Дальше несколько секунд возни, и вот он вырубленный валяется на полу. Быстрый осмотр и я для надёжности связал руки мужчины его же ремнём. За поясом обнаружился восьмизарядный пистолет без глушителя, который я на всякий случай забрал себе — использовать его всё равно будут только в крайнем случае, надеясь больше на возможность достать всех без особого шума.
Больше ничего интересного у грузного лысого мужика, так удачного зашедшего «навестить» меня я не нашёл и поэтому осторожно выглянул в коридор, но, как и думал, никого там больше не было. Похоже, за всеми пленниками пока достаточно было пригляда и одного бойца, а может, он в чём-то провинился и его сослали сюда. Всё это было неважно.
Главное — у меня появился тот, кто может мне многое рассказать. Осталось лишь сделать так, чтобы нас никто не услышал и быть достаточно убедительным, чтобы он не посмел мне соврать. В очередной раз мне предстоит обратиться к тому, что я наблюдал в своих снах, и что отложилось в моём подсознании. Как показала практика — достаточно оказаться в схожих условиях с тем, что я видел, чтобы начать более точно вспоминать те события и применять, пусть и недостаточно умело, те вещи, что делали люди в моих снах.
Пытки были одним из тех неприятных моментов, через которые мне приходилось проходить в таком состоянии, но я не собирался отказываться от этого инструмента, когда на кону жизни других людей. Сейчас — это самое действенное, что я могу применить, ну а мужчина знал, чем они занимаются, чтобы не быть к этому причастным. Так что сам виноват.
Когда я закончил с допросом, то чувствовал себя мерзко. Пытки — не то, чем стоит гордиться, но когда других вариантов нет, и твой противник сам не хочет всё рассказать, приходится использовать такие грязные методы.
В первую очередь я заблокировал голосовые связки у мужчины и ограничил подвижность его конечностей. Он их чувствовал, но ощущать должен был так, будто отлежал их, и это затрудняло возможность защищаться от меня.
Эти знания частично пересекались с тем, чему обучал меня мастер Райлин, но никогда я не использовал подобное настолько жёстко, и не заботясь о состоянии здоровья моего противника. Да и были эти действия более тёмными и опасными, чем показанные моим наставником — те, по крайней мере, имели лишь временный эффект.
Всё это несколько расходилось с той философией, что давали мне мои наставники, но когда сам практически проживаешь отрывки чужих жизней вместе со всеми эмоциями и ощущениями, которые ты переживаешь в этот момент, то невольно
