перекосившись на один бок.
С нашей стороны я выстрелов не слышал. Кто-то с шумом сполз в канаву рядом со мной. Я обернулся и увидел капитана Хватова. Глаза у него были совершенно дикие, а в руке он сжимал здоровенный кофр.
— Товарищ Нагулин, — прошипел капитан, — это немецкие диверсанты! Нужно спасать экспериментальный образец!
— Как ты его спасешь, капитан? — я постарался ответить спокойно. — Только высунься из канавы — сразу срежут.
На дороге полыхнуло пламя — загорелся бензин, вытекший из пробитого бака «эмки».
— Значит, нужно его уничтожить! Нельзя, чтобы прототип достался врагу! — Хватов начал суетливо возиться с застежками кофра.
Ситуация ухудшалась с каждой секундой. Под прикрытием пулеметов к дороге с разных сторон начали выдвигаться стрелки с автоматическим оружием — нашими ППШ. Было их немного, по пять человек с каждой стороны, но при текущем раскладе нам могло хватить и этого, особенно если у них есть гранаты, а они у них есть, кто бы сомневался.
— Дай сюда! — я вырвал из рук Хватова кофр и быстро откинул крышку, — Осколочный заряжай!
Для испытаний гранатомета мы успели изготовить только четыре выстрела — два осколочных и два кумулятивных. Ни я, ни, тем более, Хватов из этого оружия никогда не стреляли, да и в деле оно проверено еще не было, но в ситуации кошки, загнанной в угол, остается кусаться и царапаться всем, что есть в наличии.
Пока капитан возился с гранатометом, я переполз метров на двадцать вдоль канавы, оценил ситуацию взглядом с орбиты и быстро высунулся над невысоким земляным отвалом. Три выстрела из нагана почти слились в один. До противника было еще далеко, да и не надеялся я ни в кого попасть. Все три пули прошли мимо, но пулеметчик засек мою позицию и начал бить по ней с удвоенной силой.
Под аккомпанемент посвистывания и вязких шлепков пуль, входящих в землю, я вернулся к Хватову и отобрал у него уже заряженный гранатомет. Не останавливаясь, я пополз дальше, стремясь уйти еще на десяток метров от засвеченной позиции.
Главная проблема состояла в том, что для прицельного выстрела из гранатомета мне требовалось высунуться из укрытия гораздо сильнее, чем при стрельбе из нагана. Даже используя взгляд с орбиты, я никак не мог выбрать подходящий момент, чтобы иметь внятные шансы не только выстрелить, но и успеть укрыться до того, как меня нашпигуют пулями.
От второго пулеметчика меня прикрывала горящая «эмка», но мне бы вполне хватило и того, который засел с моей стороны дороги — граната, к сожалению, долетает до цели не мгновенно.
Словно поняв мои затруднения, мне на выручку пришел капитан Хватов. Честно говоря, я от него такой прыти не ожидал, но инженер меня приятно удивил. Пока я менял позицию, он тоже отполз метров на пять в сторону, и чуть приподнявшись над краем канавы, открыл огонь из револьвера.
Упускать такой шанс я не имел никакого права. Боевой режим имплантов позволил мне почти мгновенно приподняться и занять исходную позицию для стрельбы. Первым меня заметил не пулеметчик, занятый Хватовым, а один из стрелков с ППШ, но реагировал он слишком медленно, и я его просто проигнорировал.
Освобожденный спусковым крючком боек бьет по капсюлю-воспламенителю. Вспыхивает порох в стартовом заряде, гранату выбрасывает из пусковой трубы, одновременно поджигая пороховой замедлитель ракетного двигателя. Назад, прямо в горящую «эмку» бьет мощная реактивная струя из сопла пусковой трубы, срывая распахнутую дверь и зашвыривая ее куда-то в противоположный кювет. Включается собственный двигатель гранаты, и одновременно раскрываются перья стабилизатора. Огненным росчерком осколочный боеприпас уходит к цели. Я это вижу уже только в режиме дополненной реальности, лежа пластом в грязи на дне канавы.
Не слишком громкий на таком расстоянии хлопок гранаты. Пулемет с нашей стороны дороги молчит, слышен только треск очередей ППШ. Перевожу взгляд на Хватова. Капитан мертв. Пуля попала в голову, не оставив инженеру никаких шансов.
Я подхватываю выпавший из его руки револьвер, заряжаю оба нагана, бросаю короткий взгляд на поле перед шоссе и резко приподнимаюсь над краем канавы. Пять врагов примерно в семидесяти метрах от меня. Мои руки действуют сами, практически, в автоматическом режиме. У нагана на этом расстоянии рассеивание такое, что даже при идеальном наведении в цель попадает только каждая вторая пуля. Но пуль у меня четырнадцать, а противников пять. Арифметика работает на старшего лейтенанта Нагулина.
Убиты не все — кто-то только ранен, но с этой стороны дороги боеспособных врагов больше нет, зато на противоположной стороне дела совсем плохи — противник подобрался слишком близко. Судоплатов жив, как жив и один из техников, успевший найти укрытие до того, как вражеские пулеметчики перенесли огонь на автобус, но сделать они ничего не могут — пулемет прижимает их к земле, не давая высунуться.
Вторая и последняя осколочная граната с характерным щелчком фиксируется в пусковой трубе гранатомета. Меня от врагов отделяет изрешеченный автобус и горящая «эмка». Прикрываясь дымом и остовом автомобиля, я выползаю на дорогу и пристраиваюсь за спущенным колесом. Противник меня не видит. Я бы тоже не различил его сквозь дым, но спутникам дым не мешает. Выстрел! Граната уходит к цели. Спасибо тебе, инженер Хватов, ты и твои люди хорошо подготовили оружие к испытаниям. Хлопок, дымное облачко, и последний вражеский пулемет замолкает.
Судоплатов мгновенно реагирует на изменение обстановки. Со стороны его позиции слышатся выстрелы из «нагана». Через пару секунд к нему присоединяется выживший техник.
Осколочных гранат у меня больше нет, и я заряжаю кумулятивный боеприпас. Противники залегли, но продолжают ползти вперед — все-таки два «нагана» против пяти ППШ не пляшут. План диверсантов понятен — приблизиться на бросок гранаты и уничтожить засевших в канаве стрелков.
Выстрел! Кумулятивная граната дает мало осколков, но при прямом попадании они и не нужны. Врагов остается четверо. То, как умер их товарищ, остальным диверсантам явно не по вкусу. Огрызаясь короткими очередями, стрелки противника быстро отходят к лесу. Я трачу на них все оставшиеся патроны, но, похоже, без всякого толку, зато не даю им расслабиться.
В наступившей тишине стал отчетливо слышан звук моторов. Со стороны полигона к нам приближалась колонна грузовиков. Судоплатов, заляпанный грязью с ног до головы, показался на противоположной стороне дороги. Рядом с ним пытался отряхнуть с мокрой формы липкие комья уцелевший техник. Впрочем, я явно выглядел не лучше.
Взгляд старшего майора остановился на гранатомете, который я все еще держал в правой руке.
— Думаю, боевые испытания прототипа можно считать успешными, — мрачно произнес Судоплатов, оглядывая лежащий на
