– Ладно, Линка, не переживай. – Виктор успокаивающе положил ей руку на плечо. – Никто не требует от тебя знаний взрослого человека. Мы все в одинаковом положении и всем нам приходится доучиваться на ходу.
Последние слова напомнили всем, что, несмотря на все их потуги называться научно-исследовательской экспедицией, они оставались всего лишь детьми, потерпевшими крушение на этой планете. Виктор поспешно продолжил разговор, стараясь отвлечь всех остальных от грустных мыслей. Может, это было жестоко по отношению к остальным, но сейчас Виктор был благодарен судьбе за то, что на корабле он был один и у него там никто не погиб. В противном случае ему гораздо труднее было бы делать вид «неунывающего командира». Даже сейчас ему стоило это огромных трудов. Иногда ему хотелось завыть, но он вынужден был брать себя в руки и улыбаться всем, делая вид, что все хорошо. Все просто замечательно! Погиб корабль, на котором летели, атакованный неизвестным врагом. Там погибли родители большинства из тех, кто здесь находится. Шлюпка приземлилась на планете, которая только еще начинает свой путь развития, и здесь нет никаких средств связи. Те же враги, что уничтожили корабль, уничтожили и их шлюпку – последнюю надежду на связь со спасательными службами содружества, и они все застряли здесь, лишенные надежды на возвращение. Но все равно все хорошо. Виктор скрипнул зубами. Все хорошо! Хорошо! Он через силу улыбнулся. Только убедившись, что улыбка выглядит искренне, он снова посмотрел на остальных и увидел, как его улыбка стирает встревоженное выражение лиц у детей. Некоторые тоже начали улыбаться.
– Вот что, Линка-корзинка. Ты будешь сообщать мне эмоции тех людей, на которых я буду показывать, а уж интерпретировать мы их будем вместе. Хорошо?
Линка кивнула.
– В таком случае последнее: взаимоотношения между крестьянами и дворянами. Это самый сложный вопрос. Возможно, дворяне здесь искренне заботятся о крестьянах и они для них дети родные…
Эти слова вызвали ехидный смешок Рупа.
– Но также возможно, – продолжил Виктор, проигнорировав Рупа, – что местные дворяне мало чем отличаются от любых средневековых дворян хотя бы на моей планете.
– На моей они тоже не отличались большой заботой о крестьянах, – заметил Руп.
– Вот поэтому нам всем придется соответствовать образу…
– То есть, – моментально ухватил суть Алур, – мы должны мгновенно выполнять любой каприз твой или Рупа, даже если это будет полный идиотизм?
– И со всем почтением, – ехидно добавила Велса.
– Если тебе захочется сказать что-нибудь по поводу нашего с Рупом идиотизма, – сухо заметил Виктор, – то делай это наедине с нами, но ни в коем случае не на людях. А чтобы вы все поняли важность моих слов, сообщу: в некоторых районах моей планеты в средневековье дворянин мог просто убить крестьянина за один косой взгляд. Или просто желая проверить остроту своего меча. Поэтому от нас с Рупом ни на шаг и на людях даже не пытайтесь заговорить с нами. Выполнять любую просьбу быстро, как бы унизительно она ни звучала. До тех пор, пока мы не разберемся в местных обычаях, будем соблюдать осторожность. Всем ясно?
Судя по испуганным лицам, все прониклись серьезностью ситуации.
– И не переживайте. Возможно, все не так мрачно, – немного подбодрил всех Виктор.
– Ага, – буркнул Алур. – Все не так уж и мрачно, просто очень темно.
– А сейчас, чтобы никому не было скучно, всем проверить вещи. Если я завтра у кого-нибудь на виду увижу что-нибудь, не соответствующее этой планете, то начнутся репрессии. Всем ясно?
– Да всем, всем, – усмехнулся Петер, «устрашенный» угрозой репрессий.
– Я ведь серьезно, Петер. И пусть старшие проверят младших. Все анализаторы, детекторы, гипноизлучатели и прочее оборудование убрать подальше и чтобы даже кончик не выглядывал. У кого есть парализаторы, убрать в карман и не вытаскивать. За работу.
Виктор ухватил Рупа за руку и, подождав, пока все разбредутся, посмотрел на него.
– Отдай приказ! – неожиданно велел Виктор.
– Что? – растерялся Руп. – Ты не заболел?
– Отдай мне какой-нибудь приказ, – повторил Виктор.
Руп посмотрел на землянина так, будто решал, стоит ли позвать остальных и успокоить рехнувшегося командира или попытаться решить все самому. На всякий случай Руп решил согласиться. Он слышал, что с сумасшедшими всегда надо соглашаться.
– Какой приказ?
– Любой. Скажем, вели мне пойти и нарубить дрова.
– Ну… э-э… наруби дров, пожалуйста.
Некоторое время землянин изучал Рупа. Под его пристальным взглядом Руп заерзал. И вдруг землянин как-то неуловимо изменился. Нет, не внешне. От него вдруг стала исходить какая-та непонятная сила, хотя Руп готов был поклясться, что никакой псионикой тут не пахнет и землянин не пытался воздействовать ни на его мысли, ни на его чувства. Просто… просто он вдруг стал каким-то уверенным, сильным и… и…
– Наруби дров, – спокойно велел Виктор.
Руп мгновенно оказался на ногах и кинулся разыскивать топор и только тут вспомнил, что дрова у них, собственно говоря, есть. Он замер и нерешительно оглянулся. Виктор сидел на прежнем месте и спокойно смотрел на него. Тут до Рупа дошло, и он уставился на землянина в каком-то суеверном ужасе.
– Понимаешь. На первом курсе в академии, – объяснил Виктор, словно не видя испуга Рупа, – у нас ввели странный предмет. По нему предусматривалось всего пять занятий и не было ни экзаменов, ни зачетов. Для чего он нужен и что там будут говорить, тоже никто не знал. К тому же на эти занятия перемешали все группы так, что оказалось, там никто друг друга не знает. Сидим мы растерянные и ничего не понимаем. Занятия уже начались, а преподавателя нет. Вдруг входит какой-то старичок и спрашивает какую-то другую аудиторию. Внук, мол, у него там. Мы все в растерянности. С каких это пор дедушек пускают прямо в корпус академии к внукам. Шуточки посыпались. Кто-то хотел бежать посмотреть на этого внука. А старик стоит так в стороне и никто на него внимания уже не обращает. По-моему, никто и не заметил, что тот не ушел, когда ему объяснили, где находится нужная ему аудитория. И вот, поверишь – нет, но меня как током стукнуло. Я вдруг посмотрел на того старика и не узнал его. Впоследствии, вспоминая тот день, я понял, что не только я почувствовал какую-то странную силу этого старичка. На него одновременно смотрел весь большой зал, и тишина в тот момент была полная. Старик буквально преобразился. Нет, он не стал моложе, не отклеивал бороду. Но он стал другим. Назвать его беспомощным в той ситуации язык не поворачивался. Какая-то сила подбросила меня в воздух, и я вытянулся по стойке «смирно». Я заметил, что так же замер весь зал. При этом сам старик не сказал ни слова, никакого движения не сделал. Он просто стал другим.
