Не имею права так подставлять людей. Они за мною к жизни потянулись, а я им что тут сейчас подсуну? Глупую смерть во имя… каких таких идеалов?
Но с другой стороны — танки не стреляют. Вообще не стреляют, ни из чего. И ГПЗ остановили предупредительной очередью. Это тоже что-то да обозначает. Знать бы — что? Кто это тут такой может быть?
Прикинем.
Танки.
Один Т-80.
Один Т-72.
Что там, на холме, стоит — отсюда не разобрать. Но уж точно не «Абрамсы» и не «Леопарды» — очертания башен округлые, а не как у этих громадин, угловатые. Т-55? А похоже… Что в тылу — не знаю. Но «Тифа» сюда навряд ли притащат.
Резюме — танки наши. В смысле — родные советские, а ныне — российские.
Но это еще не аргумент — в Чечне по нам тоже из родного оружия стреляли. И в других местах…
Кто там под броней — вот в чем вопрос!
И что этот заброневой сиделец от нас хочет…
Щелкаю клавишей микрофона.
И в динамике рации становится тихо.
Сейчас… от пары слов зависит вся наша судьба. Дам команду на прорыв — ударит ПТУРС, попрыгают в придорожные канавы гранатометчики. Зашипят движки реактивных гранат, и окутаются дымом подбитые танки.
В ответ выдохнут смерть стволы танковых пушек. Ударят спаренные пулеметы, свинцовой метлой выбивая пыль из кузовов наших машин. Огрызнутся огнем невидимые сейчас лесные стрелки. Брызнут выбитые пулями окна «мамонтов».
И прольется в дорожную пыль кровь.
Наша кровь.
А в лесу окрасятся красным листья кустов и густая трава. Разожмется бессильно чья-то рука, выпустив приклад автомата.
И все это зависит от одного моего слова.
Так что же мне сейчас говорить?
За спиной чувствую движение. Оборачиваюсь. Гадалка уже успела набросить на себя всю свою амуницию и теперь стоит у окна. Приоткрыла стекло и изучает лес в окуляр тепловизора. Ищет выход?
— Майор… слева от поваленной березы — человек. Правее нее, еще метров на двадцать, второй.
— Да я как-то и не думал, что здесь только танки. Должны и люди быть.
— Этих двоих я сниму. А ты уходи. Прямо в лес уходи, нет там больше никого.
— Ты что? А все остальные? Их же тут с пылью смешают в пять секунд!
— Уходи! Ты понял?! Я прикрою!
Подношу к лицу микрофон:
— Здесь Каа! Всем Удавам — огня не открывать! Занять позиции, но огня не открывать! Это приказ! Выполнять!
Качнулись машины — народ покидал транспорт.
Скрипнула зубами за моей спиной Галина. Чего же это она так? Спросонья не врубилась? Не похоже на нее… это же не мозг — компьютер какой-то! Интересно, а она всерьез собиралась вступить в бой с танками? Искоса бросаю взгляд в сторону Гадалки. Да… она явно не шутила…
Распахиваю дверь «мамонта» и, сжимая в руках полотенце, спрыгиваю на дорогу.
Шаг, еще шаг…
Поскрипывают под подошвами ботинок маленькие камешки. Трещат веточки, и шуршит трава. За спиною остались дорога и вытянувшиеся в колонну автомобили.
Где там человек у березы? Чувствую, как по телу шарит прицел невидимого стрелка. Чего уж тут целиться… одной короткой очередью можно меня срезать. Прямо как на стрельбище.
От машин я отошел уже метров на сто. Стою, не дойдя до опушки метров десять. Справа от дороги здесь поляна, причем весьма немаленькая. Лес не подступает вплотную к холму. Вот у самого его подножья и стоит сейчас наша колонна. Позиция для засады удобная — танки сверху могут лупить вниз, не опасаясь задеть своих. Под таким углом снаряды рикошета не дадут. Аналогично могут стрелять и танки в лесу — дальше склона холма снаряды не уйдут. Не лопух позицию для засады выбирал, не лопух…
От опушки леса отделяется фигура человека.
Ага!
Все-таки парламентер…
Он подходит ближе. Танковый комбинезон, шлем… Знаков различия не видно.
Делаю шаг вперед. Он тут хозяин, стало быть, представляться предстоит мне:
— Комендант Рудненского гарнизона майор Рыжов!
— Подполковник Васин!
— Что ж так невежливо встречаете, товарищ подполковник?
— Так у вас на капоте принадлежность не указана! И машины странные…
— Экспериментальная разработка, товарищ подполковник. Да и мало их у нас, всего несколько штук.
— «Газон» в основе?
— Он самый. Шестьдесят шестой.
— Похоже… Ну, что, майор, присядем? — кивает он в сторону. Там лежит здоровенное бревно. — В ногах правды нет!
— Но нет ее и выше!
— Грамотный, — усмехается Васин. — Это хорошо, быстрее друг друга поймем…
Он устраивается поудобнее, снимает шлемофон и кладет его рядом на бревно. Вытаскивает из кармана расческу и поправляет волосы.
— Рассказывай, майор, куда идете и что вообще у вас там происходит…
— Вам с самого начала или как?
— А ты что, куда спешишь?
— Не особенно. Но вот ребята ваши, что в танках сидят… Мало ли что вдруг им почудится? Нажмут на что-нибудь…
— Ведь и твои парни не с зубочистками в канавы попрятались! Или думаешь, не видел я?
— Мои не выстрелят.
— Мои — тоже. Так что — извини!
— Хорошо, — пожимаю я плечами. — С начала так с начала…
Минут через пятнадцать подполковник приподнимает раскрытую ладонь:
— Обожди… Еще разок повтори. Что там про Выговский рудник говорилось?
— Дорогу к нему поддерживать в порядке.
— И все?
— Все. Я об этом только на «Дарьяле» вспомнил. Когда Лапин мне приказ показал. Ну, тот, что про ваш объект.
— Вот тут ты пальцем в небо попал, майор! Не наш это объект!
Ни хрена себе пельмень! Тут что — под каждым кустом по танку заныкано? Не их объект? А их объект тогда что?
— Это соседи наши. Оттого и тебя так встретили, уж извини! Ты здесь не первый гость!
— А чем же вам первые гости так не потрафили?
— Ежели я к тебе домой ночью да с автоматом наперевес ввалюсь — рад будешь?
— Сомневаюсь…
— Ну, и мы не хуже прочих. Ладно! — встает он с бревна. — Команду свою здесь оставь, нехай тебя обождут. Со мной поедешь.
— А…
— Танки отойдут. Но недалеко — сам понимаешь… А те, что на холме, на месте будут. Они там никому не мешают.
— Так я к машинам схожу? Предупрежу их.
— Давай! И я своим приказание отдам. Только ты уж смотри, друг ситный… чтобы без глупостей там…
Пройдя через полосу леса, мы вышли на небольшую полянку. Там, приткнувшись бортом к кустарнику, ожидал нас темно-зеленый «уазик». Неразговорчивый водитель, стоило только нам закрыть двери, тронул машину с места.
А тут не такая уж и глухомань! Просеки… заросшие и относительно проходимые. Вырубленные участки леса соседствовали с остатками каких-то траншей и полуобвалившихся блиндажей. Иногда мой взгляд замечал проржавевшую колючую проволоку, покосившиеся столбы…
