Бабуля перекрестилась. Потом опять забухали выстрелы.
Старик вспомнил. Эту бабушку к ним, наверное, в октябре прошлого года поселили. Хозяина квартиры он никогда не видел. Бабушка жила там со смуглой интеллигентной молдаванкой лет сорока пяти — Кристиной. Молдаванка ему еще настой для примочек на глаза сделала, когда у него в середине зимы конъюнктивит приключился.
Выстрелы слышались еще несколько раз. За это время бабушка рассказала им про то, какой Гоша у нее шахтер знатный был, как квеленькие цветочки выхаживать, как червивые грибы правильно солить, и уже начала учить Валю носки детские вязать. Ну как же без этого детей растить — ножки застудят, хворыми будут.
Через некоторое время появились суетливый мужичонка, молдаванка Кристина и молодая женщина с мальчиком в сопровождении хоккеиста и Кирилла.
Одежда на мужике была забрызгана кровью. Бабуля подхватилась из кресла и зашаркала ногами в коридор.
— Ой, так тут же не все. Там еще столько понаоставляли, — засуетилась старушка.
— Марья Степановна, ну не сможем мы все забрать. Мы и так все самое необходимое только взяли, — страдальческим голосом выдохнула молодая женщина.
— Непутевая ты, Оксанка, жизни совсем не знаешь. Старших нужно спрашивать, интересоваться. — Бабуля выразительно посмотрела на Валю.
— Мать, что я сказал, то они и забрали, — грозным голосом отрезал хоккеист.
— Так не за себя переживаю. Вон Оксаночке твоей пригодится.
Старик только сейчас понял, что молодая женщина — это жена, а не дочка хоккеиста. Уж слишком большая у них была разница в возрасте. А вот мальчишка точно был не ее сын. Не потому что по возрасту не подходил, а потому, что смотрел на нее озорно — как на сестру, как на ровню.
Молодая женщина спряталась за рослым мальчиком и обняла его, прижав его спиной к своей груди.
— Ты это, батон, топай домой, пока там новые не набежали. Мы в соседскую квартиру дверь захлопнули. Оттуда никто вылезти не должен. — Кирилл вышел из-за спины Андрея.
Блидевский встревоженно и изучающе посмотрел в глаза хоккеисту и сыну, а потом резвой походкой ринулся в лифтовый холл.
— А здорово вы их, — восхищенно сказал подросток мужику, набивающему в ружье по одному красные патроны.
Тут старик удивился. Наверное, все на этом моменте очень удивились. Оказывается, Кирилл мог обращаться к другим людям на «вы»! Вот это была новость.
Мужик улыбнулся и сказал:
— Так мы пацаны реальные. С нами, чисто, не забалуешь.
— Приятно, когда рядом настоящий мужчина, — голосом Красной Шапочки пропела Валя.
Она вышла навстречу хоккеисту, картинно покачивая бедрами и держа пистолет стволом вверх. При этом придерживала руку с пистолетом второй ладонью. Сейчас Валентина напоминала плакат к третьесортному боевику, но очень привлекательный плакат.
Жена или девушка хоккеиста заволновалась, сразу оценив ситуацию как опасную.
— Андрей, ну когда Коля приедет? Ты же знаешь, что мне нельзя волноваться. И врач говорил, — капризно напомнила она.
Андрей сразу потерял интерес к Вале и подошел к женщине с мальчиком. Он обнял их обоих ласково и очень нежно, что резко контрастировало с его брутальной внешностью. Женщина сразу уткнулась ему лицом в грудь.
— Ну что ты, котеночек. Ты же у меня такая крепенькая и боевая. Да и Колю ты знаешь. Два метра дурнины. Вроде уже большой, а сам всех лупит, как маленький. С ним нам точно ничего страшно не будет.
Валентина оценивающе посмотрела на пассию хоккеиста.
— Вот еще! — забурчала старушка. — Раньше бабы на сносях и в терриконах, и на руде работали, и дома все делали. А сейчас понавыдумывали, лишь бы лежни пролеживать да сало на боках копить.
Колюша не заставил себя долго ждать. В дверь забарабанили чем-то металлическим. Старик нажал кнопку. В подъезд вошли двое военных в суперсовременной экипировке, только без знаков различия. Старик такую амуницию только в иностранных фильмах видел или в передачах про развитие современной военной техники. У Колюши оказалось не только два метра роста, но еще и косая сажень в плечах. Хоккеист, конечно, был мужик здоровый, но брату в размерах он, безусловно, уступал.
Николай обнялся сначала с братом, а потом подошел к матери. Старушка обняла его так горячо, что сразу стало ясно, кто ее любимый сын.
— Гундосый, ты че стоишь? — обратился Колюша к своем спутнику. — Сумари в зубы — и в машину.
— Братка, подожди, — остановил брата хоккеист. — Доброе дело сделать надо. Как у дяди Сергея дома. Мы тут постреляли малеха, но так оставлять нельзя.
— Нет, братишка. Нам еще засветло до Селигера доехать надо. Катера на воздушной подушке по темноте не пойдут.
Андрей кивнул и, как бы извиняясь, сказал старику и его компании:
— Не серчайте, православные. Ехать нам нужно. А у вас тут не так еще и плохо. Людей здесь мало живет. Да уехали уже многие. Вы главное — этих самых не пускайте, — он неопределенно махнул в сторону двери.
Улыбнулся Вале:
— Пистолет себе, красавица, оставь. Мало ли что.
Он еще раз посмотрел на них с горечью во взгляде, как на смертельно больных.
Двери лифта опять разъехались в стороны. В лобби выскочил полненький низкорослый рыжеволосый мужчина интеллигентного вида и женщина с двумя детьми. Женщина тащила за руки детей, а мужчина — чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Маленькая рыженькая девочка прижимала к груди нарядную мягкую куклу.
— Постойте, прошу вас. Помогите нам, — заголосила женщина. — У нас машину вчера угнали. А ни такси, ни частники — никто везти не хочет. Нам бы только из Москвы выбраться.
В глазах женщины стояли крупные слезы. Ее муж выглядел очень испуганным.
Братья переглянулись. Между ними произошел какой-то молчаливой диалог, и большущий Коля решил судьбу целой семьи:
— Детей в салоне разместим, а вам с мужем придется на крыше джипа ехать, там багажник у меня.
— Ой, да мы хоть как-нибудь, — обрадованно затараторила женщина.
Коля крикнул помощнику:
— Гундосый, с сумками людям помоги.
Приехавшие отбыли на свой Селигер, прихватив с собой одну счастливую семью. В вестибюле сразу образовалась какая-то гнетущая пустота. Мужик в хоккейном шлеме и его брат, обвешанный всякими суперменскими штучками, давали ощущение уверенности и безопасности. Но без них стало еще страшнее, чем было. Все опять вернулись в салон мадам Ядвиги.
Валя примостилась на самый краешек дивана и зажала ладони между коленями, как будто греясь.
— Неужели он меня тут бросил? — встревоженно спросила она у всех. — Как вещи бросают. Вы видели, сколько всего люди побросали?
