Мы сбросили еще один буй, а потом я начал по очереди включать их, сбивая торпеды с толку. У меня на этот счет была некая теория. Я был уверен, что торпеду можно… загипнотизировать.
Ведь что такое гипноз? Это устойчивый очаг возбуждения в коре головного мозга, который настолько силен, что во всей остальной коре вызывает торможение. Достаточно очень сильно сконцентрировать внимание человека на каком-то предмете, или перегрузить каналы получения информации, как человек быстро впадет в гипноз. С курицей еще проще, она впадает в ступор, если резко начертить мелом у нее перед глазами белую линию.
Согласно моей теории мыслительный аппарат торпед тоже можно было перегрузить. Но чтобы это сделать на практике, надо понять, какие алгоритмы их мозг просчитывал быстрее, какие с большим трудом. Пока же наблюдений на этот счет было собрано маловато. В точности мы знали только, что торпеды с удивительной точностью и скоростью просчитывали неизвестную часть траектории по известному ее участку.
Особенно хорошо это получалось у «Стрелок». То есть, они двигались не к тем координатам, в которых цель находилась, а к тем, где она будет находиться в нужный момент. При изменении скорости или направления движения цели эти торпеды реагировали моментально и вносили необходимую коррекцию.
Этот инстинкт создатели биотехов несомненно позаимствовали из генофонда хищников, но я был уверен, что эта сильная сторона торпед является, одновременно, их ахиллесовой пятой. Если заставить их просчитывать физически невозможные сигналы, то мозг у них может и заклинить. Просто обязан он заклинить, как заклинивает он у всех более или менее развитых существ. А торпеды были очень развитыми. Просто их развитие весьма однобоко.
Три года назад я уже пробовал скармливать патрульным торпедам парадоксальные сигналы, но в решении своей задачи не преуспел. Твари просто игнорировали мои подачи, как только понимали, что это не цель.
Но теперь я решил усложнить фокус. Я предполагал, что уж шум винтов они не проигнорируют. И не ошибся. Ни одна из них не ушла. Но ни одну и не заклинило. Чего-то я все же не предусмотрел. Мощнее у них оказались мозги, чем я рассчитывал. Парадоксальные, на мой взгляд, сигналы напротив побудили тварей к повышенной активности. Десять быстрых «Стрелок» отделились от основной стаи, рассредоточились по воображаемой окружности приличного радиуса и начали патрулировать подозрительную акваторию.
Каждая взяла по своему сегменту дуги. Через такой заслон и крохотной рыбешке не проскочить незамеченной. Тут же на мониторе локатора замигал сигнал тревоги. Это анализатор ультразвукового спектра засек команду вожака к атаке.
Первыми на нее отреагировали ГАТы. Они довольно резво перестроились и вышли на прямые боевые курсы, точно на искорки замолкших буев. Торпеды прочно запомнили их координаты, теперь в том не оставалось сомнений. Патрульные тут же бросились врассыпную, чтобы не сдетонировать от ударной волны скорых взрывов.
— Вот гады, — прошептал Алекс.
По монитору пробежала зеленая рябь. Это был отголосок трех мощных взрывов, а в сотне метров позади нас взмыл в воздух пенный столб.
— Допрыгались! — я тоже не удержался от выражения эмоций.
— Бросать еще? — Палец Алекса замер на клавише сброса очередного буя.
— Кидай, хуже не будет.
Я глянул на монитор локатора и обомлел. Там появилась новая цель. Слишком быстрая для торпеды.
— Ракета! — выкрикнул я, хотя никакого смысла в предостережении уже не было.
Когда ракета видна на мониторе, сделать, как правило, ничего нельзя. Но Алекс не из тех, кто будет сидеть сложа руки. Он кубарем вывалился из пилотского кресла и по-медвежьи ввалился в грузовой отсек, свернув с петель тонкую алюминиевую створку люка. До ракеты оставалось чуть больше полутора километров, когда из грузового отсека донесся почти звериный рев:
— Боковой люк!
Я понял, что задумал Алекс. Он снова вломился в кабину, смяв все, что осталось от поврежденной створки. Но теперь он сжимал в руках тяжелое дальнобойное ракетное ружье «SG-2000». К появлению напарника я успел распахнуть боковой люк со стороны пилота и отскочить в сторону. Очень вовремя, потому что Алекс мало что разбирал на пути и еще меньше заботился о сохранности окружающего пространства.
Мельком глянув на монитор, он оценил скорость, курс и удаление до ракеты, повернул кольцо замедлителя и, замкнув казенник ружья, прижал пальцем спусковую пластину. Ружье мощно грохнуло, а ослепительно яркий сполох разогнанного снаряда прочертил тьму под тучами и скрылся за завесой бушующего шторма.
Свист двигателя снаряда наш пассивный локатор улавливал не хуже, чем мощный рев маршевых дюз биотехнологической ракеты, поэтому на мониторе теперь были видны две быстро сближающиеся точки. Через четыре секунды по экрану пробежали зеленые концентрические кольца взрыва снаряда. Но он рванул раньше, чем сблизился с ракетой на расстояние возможной детонации. Промах. Ракета стремительно приближалась. Но тут воздух в кабине упруго сжало еще одним выстрелом. Алекс, умница, не дремал, а на всякий случай перезарядил ружье, пока я тупо пялился в монитор.
«Вот вам и просто…» — подумал я, вспомнив инспектора.
Второй снаряд был выставлен на меньшее замедление, поэтому взорвался в восьмистах метрах от нас, но зато очень близко от несущейся к нам ракеты. Настолько близко, что она рванула, не долетев до цели. Впереди словно полыхнула огромная молния, а затем я увидел муаровый пузырь ударной волны, раздувающийся с огромной скоростью. И пленка этого пузыря неслась фронтом прямо на нас.
Я успел броситься на пол, под приборную панель, пытаясь увлечь за собой Алекса. Но он справился сам, рухнув мне на спину такой тяжестью, что у меня едва глаза из орбит не вылезли.
Но это была мелочь в сравнении с ударом взрывной волны. Мир вокруг содрогнулся, треснул, разлетелся осколками акрила из лобовых окон, взвыл и заскрежетал металлом свернутых искореженных турбин. Гравилет словно прихлопнули сверху исполинской мухобойкой, так он влип в поверхность бушующего океана.
И тут же все стихло. Точнее не стихло, а сменилось непрерывным ровным свистом в ушах, через который с трудом пробивался рее шторма и шум воды, заливавшей грузовой отсек. Я быстро понял, что свистит у меня в ушах, от легкой контузии.
— Ты живой? — прокричал Алекс мне в ухо.
— Типа того! — ответил я, поднимаясь и стряхивая с себя осколки акрила.
По кабине гулял штормовой ветер. Взрывом вынесло не только окна, но и сорвало открытый люк со стороны пилота. Через открытые нижние створки в грузовой отсек быстро набиралась вода. Гравилет все сильнее тангажировал на хвост и по моим расчетам должен был затонуть минуты за три.
