На всех командных высотах виднелись представительные пулеметные команды, а местами и приземистые гусеничные машины с черными тевтонскими крестами. Это были «Визели» — универсальные бронированные транспортеры немецких парашютистов.
Каждый «Визель» нес либо 20-мм автоматическую пушку, либо автоматический гранатомет. При этом пушка, например, была раза в полтора длиннее самой бронированной машины, что придавало немецкой коротышке вид вполне анекдотический.
Уж сколько шуточек шутили наши по поводу миниатюрных габаритов этих самых «Визелей»!
Это, дескать, единственная в мире боевая машина, способная проехать под кроватью. Хы-хы-хы! А управляют «Визелями» немецкие садовые гномы. Ха-ха-ха!
Но справедливости ради замечу, этот неприхотливый малогабаритный транспортер был одной из самых надежных рабочих лошадок Зоны. Уж сколько раненых сталкеров вывезли «Визели» за Периметр, сколько научной аппаратуры расставили!
* * *
Нас привели к тенту, растянутому между двумя однотипными командно-штабными машинами на базе гусеничного бронетранспортера БТР-50.
Под тентом располагались легкий стол, раскладные стулья с матерчатыми спинками, а также несколько разнокалиберных раций. При двух из них состояли молодые офицеры с молниями связистов в петлицах.
За столом восседал простонародного вида мордатый мужик в камуфле без знаков различия и с располагающей сединой на висках. Поверх камуфляжки на нем был надет полновесный бронежилет, а поверх бронежилета — нештатная ременная сбруя с двумя кобурами.
Обе не пустовали. Из правой кобуры торчала рукоять какого-то определенно импортного крупнокалиберного пистолетища, а из левой — легкоузнаваемая за счет далеко выступающей обоймы рукоять моего любимого автоматического пистолета Стечкина.
Я сразу почувствовал к незнакомцу нечто вроде расположения. Ведь мы, любители «стечкина», образуем своего рода тайное общество. И пусть не все об этом знают, но членство в этом обществе сближает почище водки.
Запомнилась мне также еще одна неожиданная деталь. На столе перед седым незнакомцем стояли три иконы: Христос, Богоматерь и Георгий Победоносец, поражающий копьем страховидного дракона.
«Георгий — прообраз всех сталкеров», — подумал я с благоговением.
— Я полковник Буянов, — представился обладатель двух пистолетов. — Командир российского миротворческого полка. А вы, я так понимаю, Уткин и Пушкарев?
— Да! — хором ответили мы.
— Что «да»? Кто — Уткин? Кто — Пушкарев? Не в детском же саду! — раздраженно отреагировал Буянов.
— Я — Пушкарев. А он, — я для наглядности ткнул в Костю пальцем, — он — Уткин.
— На вас, ребята, хорошие рекомендации имеются, — глянув в свои бумаги, сказал полковник.
— Извините, — осторожно уточнил я, — конкретно на кого из нас конкретно от кого?
— Вот на Уткина из Французского Легиона накатали целую «Сагу о Форсайтах». Что, мол, он психологически устойчив, результативен, дисциплинирован…
Костя прямо-таки зарделся от смущения и опустил глаза. Только что ресницами не хлопал, как Мальвина.
— А на меня, — я по-прежнему нервничал, — кто что написал?
— Помните такого господина… — вкрадчиво осведомился Буянов, — …господина Рыбина?
— Рыбина? Хм… — Я задумался.
За свою сталкерскую карьеру я разучился называть людей по фамилиям. До такой степени разучился, что многие люди у меня вообще перестали со своими фамилиями ассоциироваться. Это, конечно, не касалось самых близких друзей. Что у Кости фамилия Уткин, я-то всегда помнил. Но вот всякие посторонние… Случайные прохожие на моем жизненном пути… Рыбин…
Может, имеется в виду сталкер Рыба из «Долга»? Или сталкер Налим из Янова?
— Что-то не припоминаю, — ответил я наконец.
— Ну как же, Владимир Сергеевич! Контейнер многоцелевой повышенной защищенности. Принцесса из одного маленького европейского государства. Неужто такие приключения у вас каждый день? — с легкой, игровой какой-то укоризной настаивал Буянов.
— Ах вот оно что! Вот какой Рыбин! Конечно, помню! Как я мог забыть?! — осенило меня после его подсказки. — Да здравствуют органы! Самые неподкупные и памятливые органы на планете!
— Ну слава Богу, вспомнили. Потому что господин Рыбин о вас пишет, как о родном. Сплошные превосходные степени! Если бы я не уточнил загодя, честное слово, подумал бы, что этот Рыбин кого-то из своих на бойкое место двигает!
— «Двигает»? — не понял я.
— Не важно. Ну что же, господа сталкеры, перейдем непосредственно к делу. — Тон Буянова стал из иронически-глумливого скучно-деловым.
Мы с Костей закивали. Мол, «на все согласные».
— Как вы, наверное, заметили, — прочистив горло, начал полковник, — в настоящее время силы Анфора проводят в Зоне крупную операцию. Цели операции предельно просты. Восстановление порядка и законности на всей территории Чернобыльской Зоны Отчуждения — раз. Разоружение незаконных вооруженных формирований, проще говоря, бандитов и их пособников — два. Ну и попутное содействие ряду государственных научных учреждений — три. — При последних словах полковник умилительно закатил к небесам свои красные глаза.
Было ясно, что «государственные научные учреждения» либо не волнуют Буянова аж никак, либо представляют собой насквозь спецслужбистские лавочки, и в силу этого, возможно, полковника именно что волнуют, отчего он желает им всем немедля сгинуть.
— Мы заметили, — заверил полковника я за себя и за Костю. — Разоружение незаконных вооруженных формирований идет полным ходом и это здорово.
— А вам должно быть известно, — продолжал полковник, полностью проигнорировав мою ремарку, — что наибольшую опасность для военнослужащих и техники на территории Зоны создают так называемые Выбросы. — Буянов едва заметно поморщился, обозначив свое отношение к одной из величайших загадок Зоны. — В ходе Выбросов уничтожается незащищенная живая сила, наносится тяжелый ущерб вооружению и механизмам, возникают новые аномальные поля и свежие полчища мутантов.
Мы с Тополем переглянулись. «Чешет как по писаному», — читалось в бесстыжих Костиных глазах.
— Следовательно, — разливался соловьем полковник, — любого думающего командира должно интересовать: где источник Выброса? Можно ли этот источник уничтожить или хотя бы нейтрализовать на время? И я, как думающий командир, естественно, этими вопросами тоже озаботился. — Буянов посмотрел на нас с Тополем в упор, и я почувствовал, словно два пучка жесткого рентгеновского излучения полоснули меня по сердцу. — Источники, с которыми мы работали в последнее время, существенно противоречат друг другу. Но перекрестно-эвристический анализ, осуществленный при помощи двух вывезенных из Зоны изделий номер 65, позволил связать Выбросы с аномальной активностью Второго энергоблока Чернобыльской атомной электростанции.
