Потом дядька Феодоро назначил нам работу. Мы должны были собирать со всех жилищ вёдра с мочой (их каждое утро у нас выставляют из дома в специальное углубление перед дверью) и сливать в очередную бочку. К обеду у нас уже слизились глаза и болели руки. Даже обедать не хотелось, запах забил все отверстия, как глина. После обеда дядька Феодоро сжалился, послал нас на бугор собирать дубящие травы и кору специальных деревьев.
Эта работа была гораздо лучше. Хотя трава была довольно острой и периодически пыталась порезать нам руки, мы собирали её с гораздо большей охотой. Да и вид отсюда открывался просто прекрасный — с бугра было видно море, и очень далеко. Таська, рыжий щенок, которого мы взяли с собою для знакомства с миром, весело носился по склонам и добавлял веселья. Наша старая собака, Ната, смотрела на его веселье неодобрительно и несколько раз даже пыталась пригавкнуть. Где-то через три вязанки душистой травы Найве пришла в голову великая мысль:
— Собачка, а у тебя, наверное, есть имя?
Собачка дёрнулась и немного удивилась:
— Ну… да. Меня зовут Пётр.
Мы засмеялись. «Петром» в нашем мире называли кучу навоза, смешанного с соломой для получения удобрений. Мы объяснили это собачке.
— Ну, тогда зовите меня «Петя». Такое имя вас не смешит?
Такое имя нас не смешило, и с этих пор мы всегда звали нашу собачку (точнее, пёсика) этим именем. Найва не остановилась в своих расспросах:
— Петя, а вас в детстве, кода наказывали, заставляли вёдра с мочой таскать?
— Нет, у нас из домов все эти вещества по трубам утекают.
Найва удивилась:
— Что, такое ценное вещество — и в море? А у нас всему применение находится, какашки идут на топливо и удобрения, моча — для кожи, нас их заставляют очень старательно собирать. В море по трубам уходит только грязная вода, которой посуду моют.
— У нас тоже так когда-то было. А потом люди придумали химию и научились выделывать кожи с помощью искусственных веществ… и не таких пахучих. И даже искусственные кожи делать.
Эта идея нам с Найвой понравилась.
— А во что вы в детстве играли?
— Да в разное… в догонялки, в мячик разные игры, но чаще по сети друг с другом рубились.
— Это как?
— Вы не поймёте. Это что-то вроде ваших шахмат, только фигуры разные, могут действовать сами, ими остается только управлять — общую задачу ставить, и играет одновременно несколько сотен человек через дистанционно управляемую машину. Фигуры со временем ещё опытнее становятся, могут сражаться лучше.
— А я поняла, — сказал Найва, — это как много таких собачек, как эта, вы их выпускаете на поле воевать, а сами управляете издали?
— Вроде того. Только поля в реальности не существует, оно внутри компьютера, ты его только на картинке видишь, как по нему твои фигуры двигаются.
— Мы видели такие движущиеся картинки, в первом корабле, — сказал я.
— Они вас что, внутрь пускали? Вот безголовые. Это нарушение всех инструкций! Ух, попадись они мне, я бы их отшлёпал! — проворчал пёсик Петя. Слышать такое от маленькой собачки было настолько забавно, что мы засмеялись.
— А во что вы ещё играли?
Петя ненадолго замолк:
— Да в общем и всё. У нас времени особо не было играть. Как в школу пошли — так курсы языков, задания, я в кружок молодых космонавтов ходил, там было много дополнительных заданий по математике, на самолетах учили летать… Родители меня ещё на пианино заставляли учиться играть, ни на что больше времени не оставалось.
— Что, ни на охоту на оленей не ходили, на качелях на лианах не качались, и даже на собаках зимой не катались?
— Нет, оленей у нас очень мало, их берегут. На качелях только в детском саду, до шести лет. А кататься у нас не катаются, у нас ездят на разном транспорте, и так много, что надоедает. И во много раз быстрее, чем на собаках.
— А какой длины качели?
— Примерно в три твоих роста.
— Так это не качели, а насмешка.
— А какие по-твоему должны быть длиной качели? — удивился Петя.
— Как какие? Во всю длину дерева, как лиана висит.
— Я бы вам не позволил так качаться, это опасно, — сказал Петя после раздумий.
— Ну и мирок у вас. Ужас. Не детство, а сплошная работа, — сказал Найва.
И тут случилась нечто такое, что мы забыли обо всех наказаниях, разговорах и дубящих травах.
— Корабль! — воскликнул я, углядев на горизонте маленькую точку.
Найва не поверила и встала рядом, загородив рукой глаза от Светила. Некоторое время она присматривалась, а затем углядела блики на вёслах и тоже завопила:
— Корабль!
Щенок решил, что это какая-то игра, схватил длинную палку и начал носиться кругами. Ната, наша старая собака, подумала, что это сигнал опасности, проснулась и стала глядеть по сторонам, но никакой опасности, конечно, не обнаружила, из-за чего недовольно гавкнула. Мы похватали вьюки с травой и помчались домой.
На ветвях рощи, что находилась прямо перед прилегающими к пещере полями, сидело двое гарпий. Увидев нас, они весело заскрипели:
— Ой, какие розовенькие идут! Какой хороший ужин!
Мы потянулись за самострелами и промчались под деревьями, громко обещая гарпиям множеств стрел в бока.
— Я больше всего люблю обсасывать пальчики! Вот тот, что поменьше, мне подойдёт! — кричала одна гарпия.
— А я люблю шейку! — кричала другая.
— А я сейчас всажу вам стрелу в глаз, — кричал я, прицеливаясь из самострела.
Всё это было сплошной похвальбой с обеих сторон. Мы знали, что гарпии знают, что до вершины деревьев мы не дострелим, во всяком случае точно. А гарпии знали, что мы знаем, что две гарпии нам не опасны, с парой мы легко справимся. Вот было бы их хотя бы десять…
— Кажется, я приказал вам помогать главному кожевеннику, — медленно произнёс вождь, когда мы ввалились в пещеру совета. Мы задыхались от быстрого бега, а потому не сразу смогли произнести:
— Корабль пришел! Разбирайте загородку!
Ворота гавани для кораблей несколько ослабли от множества штормов. Через них один раз даже смог просочиться маленький головоног и ухитрился утянуть под воду одну из женщин, что приспособили гавань для стирки. Поскольку корабли всё не приходили и не приходили, где-то три года назад ворота завалили крупными камнями. С тех пор женщины могли стирать бельё в безопасности.
Вождь нам не поверил, но решил, что это будет неплохой случай проверить ворота, а потому кликнул всех наличных мужчин и детей разбирать камни. Камни разобрали довольно быстро, для этого ещё при сооружении загородки над ней был поставлен «журавль» — простенькое бревно на вертушке с корзиной сзади и крюком спереди. Мы тоже поучаствовали в разборке. Нырять в воду и крепить верёвки на камнях нам не разрешили, но зато мы вволю покатались в корзине. По команде дядьки Ассия, когда очередной камень был закреплён пловцами, все дети залезали в корзину. Корзина перевешивала камень, и он воспарял вверх. Взрослые мужчины тянули канатами «журавль» в сторону, мы по очереди вылезали из корзины, и камень ложился в стороне, на нужном месте. Через полчаса после нашего прихода прибежали с полей другие люди, видевшие корабль. После их появления работа ускорилась вдвое. Постепенно, прослышав о новости, начали подходить и другие мужчины. Нас выгнали из корзины, а наше место заняли взрослые, чтобы работа шла быстрее. Вскоре корабль приблизился. В ворота гавани он вошел почти сразу после того, как был убран последний камень.
