Из двери Коптильни появился новый клон.
— Эй, Могильщик! Слышишь меня? — завопил я во всю силу легких. — Знаю, что слышишь! У меня к тебе предложение…
Я прервался на несколько секунд, чтобы ослепить вышедшего из Коптильни новичка, и продолжал:
— Харе уже насылать на меня оловянных солдатиков. Я сейчас войду в избу, и мы поговорим. Войду безоружным. Вот, гляди, я кладу автомат, пистолеты…
— И метательные ножи тоже оставь, — прогудел из Коптильни Могильщик. — Видал я, как ты ими работаешь. С ними тебе и пистолетов не надо.
Я выполнил просьбу, а к метательным клинкам добавил и нож для выживания. Всё. Теперь у меня не осталось оружия.
Я направился к крыльцу. Отпихнул в сторонку слепых клонов, поднялся по ступенькам и толкнул дверь.
В отличие от Безымянной, в Коптильне не было сеней, входная дверь вела сразу в основное помещение. Всю середину комнаты занимал непонятный агрегат, который венчался той самой трубой. У дальней, глухой — без окон — стены стоял стол. За ним сидела Юрун, а по бокам примостились два Могильщика. Еще один стоял чуть поодаль. Кто из этих троих оригинал, а кто дубль, на глаз различить не было никакой возможности.
При виде меня Юрун дернулась, пытаясь встать, но Могильщики положили ей руки на плечи, удерживая на месте.
Я улыбнулся:
— Юлька, все будет хорошо, вот увидишь.
— Не будет. Он хочет тебя убить, — еле сдерживая слезы, возразила Юрун.
— Наше желание взаимно, — фыркнул я.
— Вот именно, — прогудел один из Могильщиков, тот, что стоял в стороне. — Кончай пустой треп, Бедуин. Говори свое предложение.
— Сначала можно пару вопросов?
— Э, нет. Давай без лишнего базара, — помотал головой изгой.
— Гиль! — повысила голос Юрун. — Ответь ему! Скажи правду. Я тебя прошу!
Мгновение Могильщик колебался, а потом кивнул:
— Ну, ладно уж. Только ради Юльки. Задавай свои вопросы, Бедуин.
— Будда и Петрович отдавали приказ ликвидировать егерей?
— Естественно, — подтвердил Могильщик.
— Рации, КИПы и маячок сломал Ерш?
— Рации да, а маячок не успел. Отстал, чтобы вернуться к кургану, но ты помешал.
— Тогда кто сломал маячок?
— Понятия не имею. Самому хотелось бы знать.
— М-да… А ты хороший актер, Могильщик. Ведь там, у могилы Ерша, я едва не поверил тебе.
— Значит, ты легковерный дурак, — равнодушно бросил изгой.
— Могильщик — псионик, — пояснила мне Юрун. — Правда, слабенький. Но дар внушения кое-какой у него есть. Хватает, чтобы заставить людей принимать его слова за правду.
Изгой бросил на Юрун недовольный взгляд, но выговаривать ей за откровенность не стал.
Псионик, значит… Что ж, мы тоже умеем играть в эти игры. Ты, приятель, отнюдь не единственный псионик в этой комнате. У меня, правда, дар внушения почти не развит. Придется искусственно усилить его за счет кое-каких козырей…
— Еще вопросы есть, Бедуин? — поторопил Могильщик.
— Да. Саню и «приманку» кто убил?
— Не знаю, — пожал плечами изгой. — Не я и не Ерш — это точно. А за остальных не поручусь. Еще что-нибудь?
— Нет. Это все.
— Тогда переходи к своему предложению.
Мысленно я попросил у Юли прощения. Сейчас мне придется использовать ее — цинично разыграть подлинные чувства девушки в качестве козырной карты.
Мгновение я молчал, настраиваясь на нужный — патетический и проникновенный — лад. Мне предстояло сыграть весьма нелегкую роль.
— Послушай, Могильщик, — задушевным тоном начал я. — Расклад у нас получается такой… — Я чуть не сбился, пришлось сделать паузу, корректируя свой тон. — Гиль… Можно называть тебя так?
Могильщик вздрогнул, недовольно нахмурился, но возражать не стал. Уже хорошо. Значит, я настроился на нужную волну, зацепил его сознание, теперь главное, чтобы он не сорвался…
— Гиль, — проникновенно продолжал я. — Юрун любит тебя, как отца. Ты ее воспитал.
— Юлька наболтала? — Могильщик для вида укоризненно покачал головой, с трудом скрывая идиотскую улыбку. Ему необычайно понравились мои слова. Вернее, то, что они означали.
— Ничего такого я Бедуину не говорила, — запротестовала та. — Сережа, откуда ты узнал?
— Неважно. Важно другое. — Я снова повернулся к Могильщику. — Она привязана к тебе. — Пауза. — Но и я ей дорог.
— Это так, — подтвердила Юля. — Гиль, я тебя предупреждала: убьешь Сережу, никогда тебя не прощу!
— Видишь, какая петрушка? Если ты прикончишь меня, потеряешь воспитанницу навсегда. А если я убью тебя, Юлька станет ненавидеть меня. Тупик.
— Вовсе нет. Вам совершенно необязательно убивать друг друга, — запротестовала Юрун. — Гиль, ты же можешь отозвать своих дублей и пожать руку Бедуину.
— Он не может, — ответил я за изгоя. — Будда отдал ему приказ.
— Плевать! — решительно мотнула головой Юрун. — Не все приказы надо выполнять.
— Ты не понимаешь, глупая девчонка! — повысил голос Могильщик. — Дело не в приказе. Интересы клана изгоев требуют, чтобы Избы скороходов достались нам! Только нам, и никому другому!
— А значит, свидетелей надо убрать, — договорил я. — Юля, твой наставник прав. Из этих изб живым вернется только один из нас: либо я, либо он.
— Нет! — Юрун попыталась отпихнуть руки клонов и встать. — Не позволю!
— Погоди, — остановил я ее, поласкал взглядом и поглядел ей в глаза. Уверен, Юле показалось, будто ее обволакивает мягкое, ласковое тепло. В зрачках Юрун опять расцвели нежные алые маки. Значит, мне удалось зацепить и ее. Можно продолжать. — Есть отличный выход из тупика. Поединок. Мы с Гилем один на один. Голыми руками, без оружия. Один из нас останется жив. Юля, ты же не станешь ненавидеть победителя? Ведь все будет по-честному. И потом, мы с ним оба хотим этого боя.
«Поединок… Это единственный выход… И чтоб все по-честному…» — гнал я на них обоих ментальную волну.
— Юля, ты согласна? — Могильщик вопросительно обернулся к девушке.
Она по-прежнему смотрела мне в глаза. Только теперь на нежных маковых лепестках проступили крошечные капельки крови.
— Юля?.. — глухим от напряжения голосом спросил я. Мои без того слабенькие силы гипнотизера-псионика были на исходе.
— Пусть будет поединок, — еле слышно прошептала она.
Я перевел дыхание. «Юлька, прости, что мне пришлось заставить тебя согласиться».
На душе было погано и горько. Но по-другому я не смог бы вынудить настоящего Могильщика выйти со мной на бой. Не различил бы его среди толпы клонов. А Юльку он не посмеет обмануть. По крайней мере, очень надеюсь на это.
