— А мы что? — вмешался Крыс.
— Вы… Вы будете пасти двор — тут ничего особенного пока не предстоит, двери они быстро не сломают, там все надежно; второй этаж тоже весь в решетках… — говорил Олег, не отрываясь от самодельного перископа, — О, точно, дошло до них, что двери ломать безперспективно — на подъездный козырек полезли… Ну, там тоже все заделано; но тем не менее нечего им там так хозяйничать. Вот что! Вы с Белкой этих, в дворе, будете слегка держать в напряжении. Основная ваша задача — пусть подольше колупаются; а самое главное — сами не подставляйтесь. Стрельнул — и спрятался, перебежал в другую квартиру. Пусть патроны переводят. Стреляйте в основном из окон, что не застекленные, а всяким хламом заделаны — там и щелей богато, и вас видно не будет. Стреляйте неприцельно, не высовывайтесь — лишь бы пугнуть. Внятно?
— Может, я с вами? — поканючил Крыс, которому было интересно поучаствовать в «бою за магазин».
— Там, Серый, нечего троим делать. И ничего особо-то не увидишь. Здесь будьте с Белкой, следите за двором.
Опять крохнул выстрел, видимо, из дробовика, во дворе — зазвенело стекло. Короткая очередь там же — опять звон стекол.
— Нервничают… Почему мы себя не показываем. Побъют они нам стекла, ой, побъют… Ну, все, разбежались! Толян — возьми рацию, я тебя скоординирую, когда твой черед вступать будет…
Перестрелка с засевшими во дворе нападавшими и пытающимися взломать подъезд превратилась в игру: я или Белка стреляли в направлении подъезда или в направлении засевшей за машинами во дворе группы; прямо через ткань или фанеру, чем были забиты окна, — в ответ раздавались автоматные очереди. Высмотрел в щелку, в дырку — примерился прямо сквозь окно — выстрелил; и сразу бегом к другому окну, на другой этаж, пока то окно дырявят очередями из-за укрытия. Но вскоре они тоже поняли, что это глупая затея — строчить по окнам, где уже никого нет, и стали пытаться угадать или высмотреть, откуда мы будем стрелять. Тут уж было кто кого перехитрит, но угадать из какого окна Башни мы будем стрелять им было все же сложнее, чем нам выбрать позицию и стрельнуть… В то же время возможность все же нарваться на пулю объективно была, хотя бы и на рикошет, как батя — это добавляло остроты в нашу игру впрятки с беготней и стрельбой.
Так и носились с этажа на этаж, разогревшиеся, хотя день был морозный, и в Башне, на лестнице и в неотапливаемых квартирах, было холодно. Разрумянившаяся Белка в пуховике-безрукавке, в перчатках без пальцев, с обрезом; я в куртке М-65 поверх свитера, с автоматом; успевая перекинуться несколькими словами:
— Я на пятый, к первому (подъезду).
— Я на третий — ко второму.
Гулко бахал Белкин обрез; отвечал со двора короткой очередью автомат, пытаясь нащупать окно, из которого стреляли или будут стрелять. В ответ я давал пару одиночных или короткую очередь — и бежал на лестницу. Цикл повторялся.
— Долго мы будем так носиться?
— А не носись, я один побегаю, мне так интересно.
— Ага, мне тоже, тока они скоро все окна нам подырявят.
— Не, скорей у них патроны кончатся.
Но нападающие во дворе сообразили, что стреляем мы так — неприцельно, попасть в находящийся под домом подъезд так вообще не имели никакой возможности, — и потому они осмелели. Высовывались из-за укрытия, почти открыто стояли, выцеливая окна; а те, что было спрыгнули с козырька подъезда от нашей стрельбы, вновь полезли к окнам второго этажа. Скорее всего, они всерьез решили, что обрез и автомат, судя по одиночной стрельбе — с недостатком патронов, — все что есть у защитников Башни, и приободрились. «Отвлекая» нас от ломающих вход в агазин, они рассчитывали быстро взять Башню — ага-ага, резмечтались! Опять одиночный в сторону укрытия во дворе, — пара выстрелов оттуда, — громкий «бах!» Белкиного обреза.
Тишина. Скрежет металла над козырьком первого подъезда — пытаются разогнуть арматуру, которой мы привязали садовую решетку к окну в подъезд. Да, обнаглели. И ведь не достать их отсюда из автомата, если не высовываться… Че там батя с Толиком тянут?
Ла- а-а-адно…
— Белк, я на пятый над первым, шугану их гранатой.
Опять разбежались.
Батины самодельные гранаты, в отличии от мин, были барахло — хлопушки-хлопушками, чисто «на испугать»: на основе толстостенных стеклянных флакончиков из-под парфюмерии или баллончиков от сифона. Но сейчас попугать и надо было.
Взбежав на пятый, забросив автомат на ремне за спину, прокрался к выбитому пулями стеклу, прислушался — под окном скрежетало. Достал «гранату», чиркнул коробком по примотанной скотчем охотничьей спичке — зафырчал огонек, побежал по трубке внутрь флакончика.
— И-раз. И-два. И-три! — отсчитал положенное время и, не высовываясь, кинул вниз, на козырек.
Они не сразу и сообразили-то, что упало — но не сразу и взорвалось, все эти самодельные замедлители… Мгновенное замешательство, когда увидели, «Ох ты, еб…» — чей-то вскрик, — и «ба-бах!» самодельной гранаты на козырьке. А, нет, ничего так, внушительно бахнуло! Интересно, зацепило кого, или успели спрыгнуть?
Вместо ответа длинные истеричные очереди по окнам, я упал в угол, прикрыв колову руками, — по подъезду с треском пронеслись рикошетирующие пули, наполнив воздух мелкой бетонной крошкой. Ох ты! Обиделись, типа…
И тут же приглушенно бухнуло внизу, за стенами. Еле слышно затрещали автоматные очереди, — ну точно, в магазине, батя с Толиком «вопрос решают». Те, на улице, наверное, ничего и не услышали. Теперь они поливали окна над подъездом.
Я быстро спустился по лестнице на этаж, вбежал в квартиру, соседнюю с квартирой 2-го подъезда, пролез в дыру в стене, пробежал по квартире, и вот я уже в своем подъезде.
— Белка! Белка! Ты где? — кричу.
Этажом ниже бухает выстрел обреза, — и через секунды снизу раздается ее голос:
— Чего орешь? Здесь я.
Поднимается, прижимаясь к стенам, держась подальше от окон.
— Кинул, да? А здорово там грохнуло! Они теперь точно на второй этаж не полезут!
Мордашка у нее раскраснелась, рыжие лохмы живописно растрепались — симпатичная, зараза! Уперлась ногой в перила, положила на бедро обрез, открыла затвор и заталкивает патроны — один за другим.
С лестничной площадки второго этажа грохают последовательно два выстрела дробовика — Володя подключился к общему делу. Со двора не отвечают. Все патроны пожгли уже, что ли?
Снизу слышатся голоса, батин голос, он что-то втолковывает то ли Толику, то ли Володе, и вскоре сам появляется на лестнице, также вжимаясь в стены. Автомат за спиной, от него здорово несет бензином. Весь перпачкан побелкой, или еще чем-то белым.
