- Зачем ты его тогда носишь?
- По должности положен.
Справа к дороге подступал сосновый лес, по левую руку тянулась болотистая низина, поросшая редкими ивами. Кое-где из сугробов торчали серые спицы камышей.
- У дерева тормозни, - попросил Шершнёв.
Олег остановился у отдельно стоящей сосны. Его попутчик вышел и махнул рукой:
- Пошли, кое-что покажу.
Они пересекли дорогу и стали спускаться по крутому откосу. Внизу, среди камышей Олег увидел перевёрнутый кверху колёсами милицейский уазик. По вмятинам на снегу и сорванному дёрну было видно, как он кувыркался с дороги. Удивительная картина, тем более что дорога в этом месте была совершенно прямой, без единой выбоины на асфальте.
- Впервые в жизни пристегнулся и так вот влетел, - прокомментировал попутчик и тут же сделал неожиданный вывод: - Надо было не пристёгиваться, тогда бы спокойно доехал.
Скользя по раскисшему снегу попутчики вернулись на дорогу.
- Ты зачем к нам в Болото едешь? - спросил участковый, когда машина тронулась.
- Я врач. Буду работать на Норд.
- Значит, наёмник, - констатировал участковый.
Он произнёс это слово без какой либо эмоциональной окраски, будто речь шла о профессии токаря.
- Я врач, - повторил Олег.
- Да мне по барабану! Раз завербовался в Норд, значит наёмник. Все вы одним миром мазаны. Кстати, ты где остановишься?
- Без понятия. У Норда в посёлке как будто есть общежитие.
- Они в заводской общаге этаж снимают, - подтвердил Шершнёв. - Поселили в ней отморозков со всей Европы. Ты с ними не уживешься. Да и потом, общага есть общага. Вот что доктор, я тебя к Афанасьевне поселю. Её дом недалеко от завода. У неё сын в армии служит, а племянница... В общем, она тоже при деле. Так что на ближайший год можешь смело туда вселяться. Как отметишься у начальства, ступай в поселковый совет с документами на прописку. А потом ко мне. Мой кабинет напротив поссовета, в доме, где почта и сберкасса. Мне по любому с надо тобой беседовать как с вновь прибывшим. Познакомлю с основами жизни и выживания в Мостовом.
Справа от дороги показалась неширокая речка Ахтырка. По чёрной речной воде течением несло одинокие льдины. За рекой поднималась гряда поросших лесом холмов, кое-где прорезанных меловыми оврагами. Судя по карте, там уже начиналась Зона.
Олегу вспомнился последний разговор с Вахмистровым, состоявшийся перед отъездом: "До сих пор не существует удовлетворительной теории Зоны", - рассказывал профессор, расхаживая по кабинету. - "Есть масса гипотез, более или менее фантастичных и абсолютно не доказуемых. Но нет единой теории, которая могла бы объяснить происходящее. Фактически, Зона вернула нас, учёных, во времена Гумбольдта и Дарвина, когда роль естествоиспытателя сводилась к описанию новых явлений и попыткам классификации: Вот слоновая черепаха. Она живёт на Галапагоссах и ест траву. А вот слепая собака. Она живёт в Зоне и видит лучше зрячих..."
Олег сидел за столом, перед ним остывал чай с дежурным печеньем. Он слушал профессора, снова чувствуя себя студентом на лекции, и даже испытывал некоторый дискомфорт от того, что перед ним не лежит тетрадка для конспектов.
"Зона открывает перед учёными невиданные возможности для работы", - продолжал Вахмистров, - "Но она же выбивает у нас из под ног твёрдую почву устоявшихся теорий. Всё, во что мы до сих пор свято верили и на основе чего строили свои выводы, всё, что имело чёткое экспериментальное подтверждение, рухнуло в один день. История науки разделилась на то, что было до катастрофы и после. Фактически, нам придётся заново выстраивать систему взглядов на окружающий мир..."
Солнце садилось за холмы. В сгустившихся сумерках через низину стремительно накатывала стена тумана. Это было удивительное зрелище - плотный туман, быстро накрывающий заснеженные пустоши, глотающий ивы и островки ольхи, как прибой накрывает выброшенные на берег пучки водорослей. Белая пелена перевалила через дорогу, и всё вокруг словно потонуло в молоке. Пришлось сбросить скорость, потому что фары пробивали туман лишь на пять метров перед капотом.
- Поворачивай, - приказал участковый. - Возвращаемся на блокпост.
- С какой стати? - удивился Олег.
Туман на дороге вещь неприятная, но не ночевать же из-за него в машине! Олег рассчитывал самое большее, через километр выбраться из слепящей пелены и спокойно доехать до посёлка.
- Направо посмотри, - холодно посоветовал участковый.
Олег глянул в указанном направлении и обомлел. Из тумана наперерез машине степенно выплывала огромная медуза. Мерцающие под полупрозрачным куполом точки делали существо видимым. Щупальца миража плавно колыхались, не задевая земли. Медуза пересекла дорогу перед остановившейся "нивой". Одно её щупальце коснулось капота, и краска в этом месте вспучилась пузырями, словно по ней провели паяльной лампой. Беззвучно колыхаясь, медуза растворилась в тумане. Некоторое время Олег видел исходящий от её купола свет, потом и он погас.
- Рот закрой, - подсказал участковый.
Олег только сейчас заметил, что сидит с раскрытым от изумления ртом.
- Даже не спрашивай, что это, - сказал Шершнёв. - Я сам такое впервые увидел! Мы у периметра Зоны, здесь может быть всё что угодно. А сейчас мы осторожно развернемся и поедем к блокпосту. Машину вести сможешь?
Олег кивнул и стал осторожно разворачиваться. Туман медленно рассеивался. Впереди показалось жёлтое пятно зажжённого прожектора, потом из пелены проступили очертания кирпичной будки и БТРа.
- А может до Болота... - робко предложил врач, видя, что туман редеет.
- По ночам здесь не ездят, - отрезал участковый.
В машину заглянул лейтенант, тот самый, что не хотел пускать Олега в посёлок.
- Чего-то вы быстро вернулись, - весело заметил он.
- Зона захотела с нами поиграть, - ответил участковый. - Решили не рисковать.
Попутчики вышли из машины. Шершнёв зевнул сладко потянулся.
- Доктора моего на постой пустите? - спросил он у лейтенанта.
- Если ты за него ручаешься, пусть ночует в кубрике.
- Ручаюсь. Не оставлять же его на ночь в машине.
Лейтенант понимающе кивнул и протянул руку Олегу.
- Я Костик. Пошли ужинать.
В кубрике блокпоста царили темень и бардак. Единственное окно заложено мешками с песком, открытой оставлена только узкая бойница. Вдоль стен в два яруса стояли железные кровати. Кубрик освещала запылённая лампа-сороковка без абажура и в её тусклом свете бойцы собирались вечерять. На стол, сложенный из снарядных ящиков солдат водрузил закопчённый противень с ещё скворчащей картошкой. Другой боец вскрывал штык-ножом банки с тушёнкой. Достали хлеб, нарезанный по крестьянски - толстенными ломтями. Олег добавил от себя коньяк из красногорских запасов, вызвав в кубрике радостное оживление. Как говорится, чем богаты....
