Вроде бы вон на той койке слегка шевельнулась простыня, накрывающая неподвижное тело. Вентиляторов и сквозняков здесь не должно быть, следовательно…
Ну что, попытка – не пытка? Или еще поискать?
Нет времени… Вот-вот двери этого мрачного каземата распахнутся, и тогда… Черт его знает, что будет тогда, но вряд ли стоит надеяться на что-то хорошее.
Ладно. Рискнем. Срываем простыню с лица человека, который лежит на этой койке.
БОЖЕ МОЙ!.. Какой же я дурак! Ведь и младенцу было бы ясно, что все эти существа лишь притворялись спящими! И им удалось заманить тебя в западню!!
Потому что вместо лица шефа на подушке с казенными штампами обнаруживается ухмыляющееся лицо Юрки Колесникова. Вот стервец, он издевательски подмигивает и пытается достать что-то из кармана своего белоснежного пиджака, который почему-то красуется на нем вместо больничной пижамы. Надо бежать отсюда!
Поздно. Раздается трель звонка, а значит, сработала охранная сигнализация.
Или будильник.
Будильник? Но ведь ты не дома, и у тебя нет с собой будильника!
Да и звенит будильник совсем иначе.
Нет, это больше похоже на телефон.
Но кто может звонить тебе на «мобил» в первый же день твоего пребывания в незнакомом городке?..
Номер по-прежнему погружен во тьму, только в окно плещут слабые отсветы далеких уличных фонарей. И соседняя кровать все еще пуста.
Сколько же времени я проспал?
Ого, уже почти два часа ночи!
А трель звонка действительно доносится именно из моего «кейса». Хорошо, что соседа нет – столь настойчивый звонок и мертвого разбудит. Не говоря уж о Спящих… И все-таки, кому так не терпится пообщаться со мной посреди ночи? Скорее всего, шефу. Что-то, наверное, стряслось в столице-матушке…
Так. Код замка. Есть. Открыть крышку. Надеваю наушник с микрофоном, делающий меня похожим на фронтового радиста времен Великой Отечественной войны, и нажимаю кнопку телефона.
– Слушаю.
Голос в трубке, однако, вовсе не принадлежит Игорю Всеволодовичу. Хотя бы потому, что он – женский.
– Не верьте ему!.. – успеваю услышать обрывок фразы, и на этом связь обрывается.
– Алло? Алло!
Бесполезно. Тишина, нарушаемая лишь короткими гудками.
Встряхиваю головой, чтобы изгнать из нее остатки сна. Что это еще за шутки?
Закрыв «мобил», аккуратно возвращаю его на прежнее место под подушкой.
И пока я проделываю все эти операции, голова моя уже проясняется настолько, что способна переварить случившееся и выдать один-единственный правильный вывод.
Судя по голосу звонившей, наполненному неподдельной тревогой и страхом, едва ли это был розыгрыш. А с учетом того, что в сообщении отсутствовали обычные для телефонного общения приветствия, представления, извинения и прочее, можно заключить: женщина торопилась и поэтому стремилась сообщить мне лишь самую важную информацию. Однако что-то помешало ей закончить фразу…
В любом случае ясно одно: на другом конце провода что-то случилось.
Звонок был местным, из Мапряльска. Накануне я сообщал телефонный номер своего «мобила» лишь в двух местах: в горбольнице, дежурной по отделению невропатологии, и тетке Круглова. И тут же приходит уверенность: звонила именно Анна Павловна. Это ее чуть задыхающийся, как после бега, голос я слышал только что.
«Не верьте ему…»
Кому же я не должен верить, интересно? И что там у нее произошло?
Так. Наличествуют два варианта. Первый: как ни в чем не бывало вернуться к прерванному сну о подземелье с вереницей коек, а утром навестить Круглову, чтобы расставить все точки над "i". И второй: быстренько одеться и ринуться выяснять обстановку прямо сейчас.
Выбираю последнее по двум причинам. Во-первых, сон, начало которого я успел проглядеть, пришелся мне не по душе, а во-вторых, интуиция и жизненный опыт в один голос советуют не откладывать на утро то, что можно сделать ночью.
Уже на лестнице приходит мысль: а может быть, не стоит встревать самому, а позвонить от дежурной по гостинице в милицию?
Что ж, вполне разумно. Но вспомни слова шефа:
«Главное – чтобы ты был одним из первых, если не самым первым, кто войдет в контакт с проснувшимся Спящим»… Это значит, что мне следует самому попасть в квартиру Кругловых, а не засылать туда милиционеров. Ведь потом меня могут туда не пустить, если…
Что ты несешь, приятель? Неужели ты подозреваешь, что?..
Ничего я не подозреваю, отстань, зануда. , Вестибюль тих и погружен в полумрак. Светится лишь торшер за стойкой дежурной, которая шелестит страницами красочного журнала.
Милиционер – уже не тот юнец-сержант, что был днем, а другой, немолодой, с черными усиками, с погонами рядового, – бодро несет свою нелегкую службу в полулежачем положении, развалившись на диванчике в углу вестибюля и надвинув на лицо фуражку для пущего затемнения.
– Извините, ради бога, но мне надо срочно выйти, – говорю вполголоса любительнице чтения за стойкой.
Она удивленно поднимает лицо и пожимает плечами:
– Ради бога, а я-то при чем?
– Да надо бы открыть входную дверь…
– А она не закрыта, – сообщает дежурная. – Мы никогда не запираемся на ночь. Некоторые проживающие любят гулять допоздна. Дышат ночным воздухом, наверное. А воздух у нас хороший…
Дверь действительно не заперта.
Милиционер в углу так и не ожил. Тяжелая у него служба…
Ночной воздух и в самом деле хорош. Здесь, на вершине холма, свежо, и ветер раскачивает высокие тополя…
Да-а, похоже, на такой вид городского транспорта, как такси, надеяться не стоит. Это не Москва… Придется ловить «частников». Только вот имеют ли они тут обыкновение колесить по городу ночью?..
О, кто-то едет. Побитый жизнью и скверными дорогами «москвичонок» с подслеповатыми фарами. Останавливается, так пронзительно визжа тормозами, будто мчался до этого с бешеной скоростью.
Темный силуэт какого-то мужика за рулем.
– На Дворцовую подбросишь, друг?
– Так ведь туда пешком-то идти не больше получаса, – удивляется водитель.
По его мнению, грех эксплуатировать машину на такие близкие расстояния. Но я не собираюсь объяснять ему, в чем причина моей спешки.
– Плачу вперед. Вот, держи…
Чтобы разглядеть мою купюру, водителю приходится воспользоваться зажигалкой. Наверное, по местным меркам я дал слишком много, потому что интонация человека за рулем в корне меняется:
– Садись, мигом домчу!
Не знаю, сколько длится этот самый миг по понятиям владельца «Москвича», но высаживает он меня возле подъезда, где живут Кругловы, лишь через десять минут.
Дом спит. Ни одного освещенного окна на всех пяти этажах. А не перепутал ли я чего спросонья? А то буду ломиться сейчас к Анне Павловне, досматривающей десятый сон, и всех соседей на ноги подниму…
