– Господи, да неужели они не понимают, что делают? – спросил сам у себя Брэд, поднимая голову. – Неужели не чувствуют, что сами себе роют яму? Или действительно думают, что так будет лучше?
– Именно, – сказал голос, и монитор видеотелефона на столе перед Скендалом неожиданно вспыхнул.
– И ты так думаешь? – спросил Брэд появившегося на экране Фрейзера, нисколько не удивившись этому. Сейчас он уже если и удивлялся чему-то, то только самому себе. Еще пару дней назад он думал и действовал, как обычный охранник, а сейчас анализировал информацию и принимал решения в доли секунды. Кабинет, конечно же, напичкан «жучками», и кому, как не директору Центра, исполнять одну из заглавных ролей в этом спектакле.
– Конечно, – ответил Султан. – И ты, я думаю, поймешь меня. Я ведь сам старый космонавт, мы вместе с тобой налетали не одну тысячу часов. И к тому же я в отличие от тебя вижу эту проблему изнутри. Ты кричишь, что это страшная потеря, шаг назад, это похороненная мечта человечества о звездах. Я сам точно так же реагировал когда-то на подобные затеи. Пока не увидел то, что пока не видишь ты. То, что половина территории планеты не пригодна для жизни, – во многом и наша вина, ведь это наши корабли разрушали озоновый слой, это наши станции своими обломками покрывали дно океанов, это наши заводы, изготовлявшие корабли и станции, загаживали мир своими отходами. Именно мы отвечаем за большую часть экологических катастроф, потрясших Землю. Именно на нас уходили невообразимые средства, на удовлетворение нашего любопытства и тщеславия. Средства, на которые можно было намного быстрее победить рак, удесятерившийся из-за разрушения озонового слоя, и СПИД, и преступность, и войны. И за эти жизни мы тоже в ответе!
– Ты напрасно пытаешься вызвать у меня чувство вины, – холодно сказал Брэд. – Тем более это глупо, если вспомнить, что ты и такие, как ты, оплачивали наемных убийц и террористов, и за жизни убитых ими в ответе именно вы.
– Лучше уничтожить одного больного, чем дать распространиться чуме и погубить этим тысячу человек, – ответил Фрейзер. – И ты сам прекрасно это понимаешь, но не хочешь признать. Да и не в этом дело. Звезды не нужны человечеству. Они нужны нескольким тысячам помешанным, таким, как ты, и более никому.
– Ты не понимаешь, – сказал Брэд. Он уже забыл, с кем разговаривает, и говорил, наверное, сам для себя. – Звезды – это ведь самая давняя мечта человечества. Сколько и в XX веке, и в нашем писали книг, снимали фильмов, ставили пьес о том, что люди когда-нибудь достигнут звезд, освоят все планеты Солнечной системы и начнут создавать колонии в иных мирах. Понимаешь, запретить человеку стремиться к звездам – это все равно что запретить человеку мечтать. А человек без мечты жить не может. Какой бы она ни была – хоть мелкой и предельно приземленной, такой, как, к примеру, мечта о новом костюме, хоть глобальной – стать вторым Шекспиром или совершить первый полет к звездам. И мечтать свойственно каждому. Понимаешь, каждому! И каждый свершение своей мечты связывает с каким-то более или менее конкретным делом, от которого, как ему кажется, зависит исполнение его личной мечты. И людей, которые в глубине души мечтали совершить полет к звездам, основать город на Марсе или еще что-нибудь в этом же духе, намного больше, чем ты можешь себе представить.
– И что с того, даже если таких сумасшедших чуть больше, чем отставных космонавтов? – с легкой усмешкой спросил Султан. – Не забывай, Брэд, что людей, для которых звезды так много значат, очень мало. Для простого обывателя это всего лишь звук, не более.
– Это тебе так кажется. Для большинства – да, и то, слыша о победах других людей в космосе, они будут чувствовать свою собственную силу через силу других. А таких, как ты говоришь, сумасшедших, на самом деле намного больше, чем ты думаешь. Но не это главное. Главное то, что если человека лишить мечты, запереть в клетку, он или сойдет с ума, или начнет всячески мстить тем, кто запер его в клетку, или хотя бы пассивно сопротивляться. Или, в лучшем случае, начнет лечить депрессию запоями. Вы хотите бороться против наркотиков на деньги, сэкономленные на развитии космических полетов? Так после вашего решения число наркоманов возрастет мгновенно! Вы хотите обуздать безработицу? Так после вашего решения придется под корень сокращать многие тысячи человек! И это называется решение назревших проблем? Вы сами копаете себе яму! Мир, который вы пытаетесь построить, мир тупых толстопузых бездельников, захлебнется в самое ближайшее время, и дай бог, чтоб в собственном сале – это хотя бы не так больно! Хотя и противно. Только, боюсь, если вы не измените свой подход к решению этих вопросов, скоро мы все умоемся кровью!
– В общем, так, – сказал Султан со вздохом, когда Брэд умолк. – Я понимаю, к чему ты клонишь, однако сам уверен в противоположном. В противном случае я не участвовал бы во всем этом. И советую тебе одуматься. Я еще позвоню тебе.
– Да, конечно, – чуть слышно ответил Брэд, понимая, что проиграл, быть может, самую важную для себя игру, однако говорил он это самому себе, потому что экран монитора уже давно погас.
Среда, 22:02
Султан набрал номер и сказал:
– Действуйте.
Бросив трубку, он опустил голову и, стараясь ни о чем не думать, стал ждать. Ждать ответного звонка, который прозвучит через несколько минут, и голос Шерифа скажет, что все в порядке и волноваться больше не о чем. Пожалуй, никогда прежде ему не было так гадко. И сколько бы он ни пытался не думать о том, что произойдет, это не получалось. В конце концов, Султан не выдержал и достал из потайного бара бутылку коньяка. Сейчас директор Центра готов был продать душу дьяволу, лишь бы можно было бросить дела к чертям собачьим и сбежать куда-нибудь. Но он остался ждать.
«Почему он не согласился? – думал Султан, то и дело протягивая руку к бутылке. – Ведь я сказал ему правду, чистейшую правду! Ведь я не солгал ему ни разу!»
Среда, 22:06
Медленно встав, Брэд подошел к окну и посмотрел на улицу. На улице шел снег. Огромные лучистые снежинки неторопливо кружились в непроглядном черном тумане ночи. Словно крошечные белые звезды, садились они на нагретое теплом комнаты оконное стекло и, тая, тяжелыми слезами стекали вниз.
«Они просто не понимают, что делают. Они лгут всем и каждому, они хоронят то, ради чего лучшие умы клали свои головы и в переносном, и в прямом смысле, и не хотят заглянуть дальше кончика собственного носа. Стоя на краю пропасти, они просто не хотят думать, что будет, если они сделают еще один шаг вперед, и при этом старательно заставляют маршировать туда всех нас. И сами маршируют вслед за нами, – думал Брэд. – И самое обидное, что тут ничего не сделаешь, слишком велики силы противника, и даже твоя геройская смерть ничего не изменит».
