— Сагоны тоже бессмертны. Ты не убиваешь его, а переводишь в ЭИС - энерго-информационное состояние. Они не уходят, как люди, они остаются где-то возле нашего физического мира и потом воплощаются снова, выбирают себе тело, строят его… на это уходят иногда десятилетия. В форме ЭИС сагон почти не опасен. Ну как бес примерно… то есть на мозги капать он может, а вот реально воздействовать - нет. Если бы нам сейчас удалось перевести всех ярнийских сагонов в ЭИС, мы легко освободили бы планету. Эммендары бы сдохли сами, сингов в основном удалось бы переубедить. Через пару десятков лет новая попытка сагонов наткнулась бы на сопротивление. Для нас очень, очень важно уничтожить физическое тело сагона.
— Вы пытаетесь спасти Ярну? Почему?
— Иль, это война - она давно идет и по всей Галактике. Мы вообще пытаемся выдавить сагонов из Галактики. Квирин и Федерация - единственные, кто способен серьезно противостоять сагонам. Но нас не так много… Однако если мы позволим сагонам захватывать другие планеты, они выйдут и на Квирин… Пока мы защищены, но… так уж сложилось, Иль, что мы воюем против них.
Он взглянул ей в лицо.
— Иль, я буду говорить честно. Перед нами никто не ставил задачу спасти тебя. Задача другая - через тебя выйти на сагона. И убить его.
— Когда он будет… общаться со мной.
— Именно так. Это очень важно. Несколько человек заняты только этим. Выследить и убить одного сагона - это очень большая часть успеха всей операции.
— Господи, - Ильгет прикрыла глаза рукой.
— Иль, я сделаю все возможное, чтобы спасти тебя. Да и не только я… все мы сделаем все возможное… Если… если не будет поздно.
— Арнис, - ее глаза были ясными и спокойными, - понимаешь, в чем дело… ведь для того, чтобы вы могли убить сагона, вам нужно какое-то сопротивление с моей стороны… в смысле, чтобы он не в первую же минуту превратил меня в марионетку… или свел с ума. Но ты знаешь… ты ведь уже меня изучил… я очень слабый человек. Если, например, меня пытать, то я уже через минуту сломаюсь и все выдам. Да и вообще, ну знаешь же… слабый я человек.
— Вообще да. Мы анализировали твой психотип. Да. Ты слабый человек. Но видишь ли… сагон не назвал бы твоего имени, если бы не рассчитывал на длительное и интересное общение с тобой. Сагон не мог ошибиться. Ему интересны в первую очередь люди, которые сопротивляются. Так было всегда. Словом, раз он твое имя назвал…
Он умолк. Во рту пересохло и горело. Господи, ведь это цинизм. Полнейший цинизм. Нельзя так.
— Хорошо, - сказала Ильгет, - раз так, то конечно… пусть.
Мы ведь могли бы спасти тебя. Прямо сейчас. Забрать на Квирин. Там он не достанет тебя никогда.
— Я хочу, чтобы ты знала, Иль… возможность тебе не встречаться с сагоном есть. Увезти тебя отсюда на Квирин, навсегда - можно. А вероятность того, что после встречи с ним ты выживешь… по статистике это 8 процентов.
Ильгет долго молчала, глядя в сторону. Потом сказала.
— Если вам нужно, чтобы я встретилась с сагоном, то пусть так и будет.
Глава 2. Смертельная грань.
Ильгет взбежала по лестнице на четвертый этаж.
Многое изменилось в последнее время, и если подумать - то даже и не к худшему.
Разве сравнить тот кошмар, ту депрессию, в которую я была погружена всего пару недель назад - и теперешнее состояние готовности ко всему, и страшное, огромное желание ЖИТЬ. Выжить. А недавно готова была добровольно уйти из жизни, не понимала, зачем жить дальше.
Да просто чтобы жить. Глупость какая.
Впрочем, и смерть - не такое уж страшное дело.
Страшно все остальное, что связано с предстоящей Встречей, но пока об этом лучше просто не думать.
Ильгет открыла дверь. Громкий жизнерадостный голос свекрови резал слух.
— Главное, посмотри, как это будет хорошо, обивка с такими цветочками! А этот ваш уголок давно пора выбросить! Такому место только на помойке…
Ильгет сделала пару глубоких вдохов и выдохов. Приласкала Ноку, бешено вертящую хвостом.
Она догадывалась, о чем шла речь. Свекровь уже месяц вела планомерное наступление на их мягкую мебель. Уголок, купленный четыре года назад, почти без единого изъяна, был объявлен безнадежным старьем, а взамен мамочка пыталась всучить детям какой-то супердешевый (всего лишь месячный заработок Ильгет) и очень красивый гарнитур с цветочками, который продавала ее знакомая (и никак не могла продать). Пита, как всегда, мычал что-то - да, мама, да… и по обыкновению просто оттягивал момент покупки нового уголка, хотя потом за глаза ворчал на мать. Ильгет никто не спрашивал.
Она скинула куртку, поставила сапожки в гардероб. Туда же аккуратно убрала сумку. Вошла в комнату. Нока почапала за ней.
— А, Ильгет! Ну, доченька, вот посмотри, - свекровь совала ей под нос фотографию гарнитура, призывая ее, как обычно, в союзницы, - ну скажи свое слово: ведь этот уголок вам гораздо больше подходит? Ведь правда?
— Нет, - сказала Ильгет. Глаза свекрови в буквальном смысле слова вылезли на лоб. Она осеклась, не зная, что сказать. Ильгет развила свою мысль.
— Нам этот уголок не нравится. Да и старый еще очень даже ничего, по-моему, он чистый, зачем его менять? Только деньги тратить. Но даже если мы захотим его менять, то сами что-нибудь выберем. Спасибо за заботу, не надо.
— А… - протянула свекровь, вмиг потемнев лицом, - Ну ладно… не надо - значит не надо…
Она вышла в коридор. Пита побежал за ней - подавать пальто и прощаться. Ильгет плюхнулась на охаянный диван, бессильно уронив руки. Нока подошла, положила ей на колени голову.
Из коридора доносилось глухое ворчание.
— У вас еще и собака на диване лежит. Ну разве нормальная женщина, хозяйка допустит, чтобы собака диваны портила?
Пита проводил мать, хлопнула дверь. Вернулся в комнату. Посмотрел на Ильгет недовольно.
— Что, обязательно надо было скандал устраивать?
— Какой скандал? - удивилась Ильгет, - по-моему, я просто высказала свое мнение. Я не имею права на свое мнение? Даже по поводу нашей же мебели?
— О Господи! - простонал Пита, - ты что, не понимаешь? Она теперь будет полгода мне этот уголок припоминать!
— Так что - дешевле было бы его поменять, как она хочет? Ты же сам не хотел, ну Пита! Ты же не хотел этот новый уголок!
Пита стоял в любимой позе - уткнувшись головой в стенку, с видом смертельно больного и уставшего человека.
— Пита, давай не будем, - сказала Ильгет спокойно, - ты сам понимаешь, что мы слишком много уступаем. Во всем.
— Вот именно, я постоянно уступаю тебе.
— Но Пита… почему? Ты же сам не хотел этот уголок, разве не так?
— Почему ты надо мной издеваешься? - риторически вопросил Пита.
— Я? Издеваюсь? - Ильгет внутренне напряглась. Обычно вслед за этим вопросом следовала жуткая истерика. Иногда сопровождающаяся рукоприкладством. К счастью редко…
