— …и высосать у нее кровь. Как видишь, я уже вхожу в предложенный тобой образ. Только, если хочешь знать мое мнение, ты просто трус. Да-да! Самый обычный трус. Гораздо честнее было бы с твоей стороны изыскать способ покончить с собой, а не привлекать к решению проблемы сифилиса лучшие ученые умы, втихомолку заражая их, а затем ставя перед фактом. Если вампиризм не привился на Земле, значит — это тупиковая ветвь человечества, и ее место — в страшных сказках, а не в нормальной жизни, где и без Дракулы хватает всяких Цепешей и Атиллов.
— Ну вот, — недовольно проворчал Ян, переворачиваясь на спину и усаживаясь прямо на морду зеленого полотенечного змия, — Я, оказывается, попал в компанию с идеалистом и дарвинистом. Нет, в следующий раз придется принимать в вампиры только после предварительного собеседования и анкетирования. Причем отбор нужно вести исключительно среди иностранцев. Это же непостижимо: человек приобретает такие качества, о которых мечтатели и фантасты только слюни в экстазе распускают, американец на твоем месте уже бы фирму основал «Вэмпайр стейт билдинг» с оборотным капиталом в несколько миллиардов, а ты, как истинный русский, сидишь в невыразимой тоске и уже который день изводишь меня вечными вопросами на постном масле, Все, насточертело! Я ухожу в океан!
С этими словили Ян вскочил и с разбегу врезался в морские волны.
Среда, 20 августа, 21.50.
…Ближе к вечеру, когда Ян куда-то исчез, Сашей снова начал овладевать Голод. Чтобы хоть как-то отвлечься, он принялся читать обнаруженную на книжной полке толстую пожелтевшую книгу «Паровозы уходят вдаль» одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. С первых же страниц он понял, что держит в руках образец, а может быть и прародителя так называемой «паровозной» советской литературы, о существовании которой он знал из курса истории культуры СССР. Саша хотел даже пойти и уговорить хозяина продать ему этот раритет, но тут его так скрутило приступом голода, что он забыл и о книге, и об уходящих вдаль паровозах, и вообще о реальное историческое времени. То ли морские купания в сочетании с активным движением оказали действие, то ли сказалась воспитательная работа Яна, но есть хотелось настолько, что Саша, разглядывая в зеркало свое измученное лицо с горящими глазами, поймал себя на том, что размышлял об охоте.
И наступил момент, когда все нормальное, человеческое исчезло, окутанное кровавой пеленой голодного тумана, и он обнаружил себя сидящим на корточках в бетонном желобе ливневого стока, за кустами, в ожидании добычи. Она не заставила себя долго ждать: едва различимый силуэт одинокого прохожего заставил Сашу принять доселе неведомую ему боевую стойку, затаить дыхание и, точно рассчитав момент, прыгнуть сзади, чтобы одним ударом всего тела сшибить человека на землю и вонзить заострившиеся клыки в желанную артерию, наполненную животворящей кровью…
Среда, 20 августа, 22.10.
Сергей Снег практически закончил все те мелкие, в основном бумажные дола, которые привели его сюда, а вернее, послужили поводом для отъезда из города. Однако любящий слишком глубоко копнуть его подчиненный, инспектор Залесский, был бы немало удивлен, если бы узнал, что его шеф и сам до конца не смог бы объяснить что именно привело его в этот, далеко не самый фешенебельный уголок даже из тех, куда он мог выбить себе командировку, пользуясь своими служебными возможностями. Просто он чувствовал нечто, подобным образом он частенько раскрывал самые, казалось бы, безнадежные преступления, и чутье редко подводило его. Он чел по криминогенному запаху, как «стингер» по тепловозу шлейфу, и, как правило, безошибочно поражал свою цель.
Вот и сейчас, бродя в быстро густеющих из-за низкой облачности сумерках, он делал сам перед собою вид, что отрабатывает версию по одному из «дохлых» уголовных дел местного райотдела: нераскрытому покушению на изнасилование. Даже по названию дельце было изрядно протухшие. Покушение, да еще состоявшееся в прошлом сезоне в единственном укромном уголке, который только и можно отыскать в Графском в разгар сезона — на заброшенной лесопилке, к тому же завершившееся полным фиаско для неизвестных искателей клубнички: тридцатисемилетняя девственница, которую только лишенное воображении перо уездного следователя могло обозвать потерпевшей, билась за свою невинность так, что высадила начисто подвернувшейся под руку жердиной несколько зубов у незадачливых насильников (некоторые из этих зубов были впоследствии обнаружены), чем обратила их в позорное бегство, заставив отказаться, как принято говорить в уголовном делопроизводстве, от первоначального замысла… В общем, факт наличия этого дела в производстве можно было объяснить только двумя причинами: несговорчивостью потерпевшей, проживавшей, к тому же, в никому не известном Закоперске, да неумению местного следователя правильно и доходчиво писать отказные материалы. Обычно подобного рода горе-преступников находили со скоростью движения полицейского мотоцикла, в люльке которого находилась потерпевшая, в сторону расположения ближайшего молодежного кемпинга или «дикой» стоянки рокеров, металлистов или хиппи… Неудачу в поиске охотников за невинностью можно было объяснить только тем, что они чрезвычайно круто отказались от первоначального, да и всех последующих замыслов, в том числе и отдыха в местах, насыщенных столь агрессивными и физически подготовленными девственницами, выплюнули выбитые зубы и смотались долой ближайшим автобусом зализывать раны.
Однако Снег, невзирая на то, что его приход сюда, на место происшествия годичной давности, вряд ли имел смысл, крутился и крутился в перепутанных тропинках среди кустов, обступавших заброшенную лесопилку, будто кого-то или чего-то ожидая. Наконец, он вошел под прогнивший и местами обвалившийся навес и принялся с помощью миниатюрного фонарика-авторучки рассматривать тронутую ржавчиной пилораму, обкусанные кем-то, очевидно, вездесущими крысами, провода, окурки в углу, пустые бутылки и прочий мусор, оставляемый бомжами, подростками и прочими криминогенными элементами, нуждающимися в таких безлюдных глухих местечках для отправления своих нехитрых антиобщественных потребностей. Внезапно Снег понял, что понапрасну жжет батарейку своего фонарика: из неожиданно разбегавшихся туч выглянула полная, без единого изъяна, луна. «Черт, ведь сегодня 20-е», — пробормотал сквозь зубы старший инспектор и с видимой поспешностью скрылся в густых кустах…
Среда 20 августа, 22.10.
…Саша понял, что промахнулся, когда получил сильнейший толчок локтем в грудь и снова очутился в кустах. Инстинкт, заменивший на время голода сознание, приказывал телу снова прыгать и он уже был готов повторить нападение, когда вдруг услышал знаковый голос: «Ну вот, а я уже было вовсе решил, что ты, мой осатаневший друг, — конченный толстовец, и тебя всю жизнь придется кормить из бутылочки. Предупреждать надо, я же тебя мог как следует зашибить!
