— куча ран, дикий шок, огромная нагрузка на сердце и мозг… Даже странно, что сегодня ещё была жива.
— А тело зачем снова взял?
— Ну не оставлять же её тут, зверям на прокорм. — пожал плечами Грин. — Как-то это не по-человечески.
Баклан внимательно всматривался в него.
— Правильно. — сказал он наконец. — Давай похороним по местным обычаям — закроем в пустой квартире, а с перезагрузкой тело само исчезнет.
— А почему бы и нет? — пожал плечами Грин, и как-то мимоходом отметил собственное хладнокровие…
По пути Баклан обернулся на него пару раз, а сам Грин поймал себя на том, что тянет руку за спину, чтобы нащупать в своей ноше хоть какие-то признаки жизни. Пустую квартиру нашли быстро, на десятом этаже многоэтажки — так была большая вероятность, что заражённые не почуют запах тлена. Грин с равнодушием патологоанатома прошёл в одну из комнат с широкой кроватью, положил на нее немую покойницу, и закрыл простынёй. Из напитков был только живец, который распили, молча, после чего выйдя, заперли дверь, и стали спускаться вниз.
— Да в порядке я. — отмахнулся Грин от Баклана.
Баклан промолчал. С огромным трудом в разоренных магазинах удалось найти остатки продуктов годных в пищу — мародёры и рейдеры подмели всё. Ближе к вечеру нашли пустую квартиру, и нехитро поужинав, принялись клевать носом. Оставив попутчиков за столом, Грин вышел в пустую комнату. Очень хотелось побыть одному. В одиночестве он оперся на подоконник и стал смотреть на догорающий закат. Спокойствие было просто змеиное. Вдруг Грин понял, что чувствует себя как-то странно — словно плывет, отхлебнув разбавленного спирта. Что такое? Он вроде не пил… Грин отошёл от окна, и почувствовал, что его шатает. Всё вокруг стало каким-то чётким, и одновременно расплывчатым, как при начале попойки. В голове забухал набат. Грин опёрся на стену, не понимая, что происходит — пил только свой живец, ел — сыр и галеты, и даже не опьянел. Почему сейчас так ломает? Руки болели, как не свои, тело шатало, в голове словно носились черти.
— Эй, ты спишь? — в комнату вошёл Баклан.
— Нет… Что со мной? — спросил Грин.
Баклан подошел, внимательно глядя на него.
— Дай-ка руку. — сказал он.
Грин протянул руку.
— Да у тебя пульс скачет как бешенный. — сказал он. — Как у коня загнанного. И давление, наверное, сейчас такое, что ты должен быть как пьяный.
— Ты меня отравил? — печально улыбнулся Грин.
— Ты чего? — вытаращился Баклан. — Я бы никогда… Это тебя откатом накрыло…
— Каким откатом? — не понял Грин.
— А таким… Когда тебе плохо, а ты держать стараешься потом сразу накрывает. У кого в мозгу тромб отрывается, кого параличом разобьет сразу, у кого сердце уколет…
— Да я и не сдерживался… — вяло отмахнулся Грин. — Я в порядке…
— Ага, ага… — скривился Баклан. — Если бы не сдерживался, а в порядке был, то там бы эту покойницу и оставил, а не тормошил бы минут двадцать, да и потом, не пытался бы постоянно у трупа пульс нащупать.
Грин промолчал.
— Ляг и попробуй отоспаться. — буркнул Баклан уходя.
Грин не уснул. Ни через час, ни через два. Ни через три. Аномальная бессонница. Уснуть не получалось никак. Сон не шёл. Мысли роились в голове назойливыми мошками, головная боль и усталость нарастали. Грин повернул голову, вздрогнул, и сдержался, чтобы не заорать — рядом с ним, на кровати лежала утренняя покойница, и смотрела на него в упор живыми глазами. Грин свалился с кровати продолжая смотреть в эти глаза, чувствуя, как пульс учащается. Покойница открыла рот, показав обрубок языка, и протянула к нему остаток руки, указывая на него. Грин пополз спиной назад, от неё, затем вскочил, и развернулся к двери, но тут же замер — в дверном проёме стоял улыбаясь своей звериной улыбкой Мосфет.
— Что Грин страшно? — ухмыльнулся он. — Это ведь ты виноват, что она стала такой, и умерла.
Грин поднялся.
— Ты… — Грин облизал губы. — Ублюдок, тварь! Это ведь ты её замучил!
— Да ну? — протянул Мосфет. — Ты ведь сам не стал выходить, и мне пришлось порезать её… Хотя я искал не тебя, но какая разница? Ты бы тоже сгодился.
— Мразь, зачем ты вообще её пытал?
— Ну, должен же я был на ком-то отыграться? — недоумённо посмотрел на него Мосфет. — Ты не представляешь, как весело смотреть на человека, когда режешь ему пальцы. Это даже круче, чем смотреть фильм «Пила».
— Заткнись! — рявкнул Грин, разворачиваясь.
Напротив окна стоял Николай Викторович с его бывшей кафедры.
— Дядя Коля? — тупо спросил Грин.
— Для тебя — Николай Викторович, щенок. — окрысился тот. — Куда тебе до моего опыта, ты бы лучше шёл с кафедры — я хочу на постоянное место перейти.
— А не пошёл бы ты сам ни куда, а? — огрызнулся Грин. — Трепло помойное, ты почему меня бросил, ещё и мимо прошёл?
— Да кому ты нужен, слюнтяй? — брезгливо скривился дядя Коля. — Ты бы меня только тормозил. Ты даже бабу эту резаную потащил. Придурок. Надо было бросить там же. Кто она тебе — никто. Стоило на неё силы тратить — она бы и так умерла.
— Да пошёл ты к чёрту урод! — ринулся на него Грин, но споткнулся и упал.
— Вставай. — чьи-то руки аккуратно помогли ему подняться.
Рядом стояли Баклан и Чучело.
— Мог бы просто добить её. — коротко сказал один.
— Если патронов было жалко, то просто — стилетом в сердце. — добавил второй. — Она и сама этого хотела.
Грин схватился за голову, и сел на кровати, приходя в себя, и понимая, что он один в комнате. Кошмар оказался слишком реалистичен. Сон совсем выбил из колеи.
«Вот значит, как я спокоен». — вслух сказал Грин. — «Откат значит…».
Больше уснуть не получилось. Грин до самого утра просидел у стены размышляя как следовало поступить. Уже под самое утро, на заре ему в голову пришла мысль, что покойница, которую они «похоронили» на самом деле живая, и нужно скорей вернуться к ней. Поняв, что это
