не скажешь, дескать, передумал. Не попросишь: вы снимите долг с души. Хотя я считаю, что они нас видят и, возможно, одобряют то, что я задумал. Жизнь сложней, чем представляется, в том числе загробная.
– Что мне нужно сделать?
Ее голос был спокоен. Деловит. И опасность, как казалось, Юлию не испугала.
– Ничего не нужно. Ты мне не должна. Если выполнишь мою просьбу, то по доброй воле.
Юлия качнула головой.
– Мастеровым ты был проще и словами не играл. Что за просьба?
– В Берне мы расстанемся. Ты отправишься в Париж. Там найдешь российского военного агента и французского начальника полиции безопасности – жандармерии по-нашему. Передашь им письма от меня. Далее по инструкции.
– Расстаемся ненадолго?
– Полагаю, да. Обязательно увидимся и, возможно, даже скоро. Способ связи оговорим. Мы – агенты пролетарской революции, и должны вести себя как шпионы.
– Федя! Ты несносен со своими шутками. Ну какой шпион ходит к начальнику жандармерии?
– Нетривиальная задача решается необычными методами.
– Например?
– Вспомни фрау Марту, Магду и подумай о мужьях приличных женщин. Юргене, который нам помог. Они все хорошие, достойные люди и заслуживают лучшей участи. Но им придется плохо, если пустить события на самотек. России – тоже. Вильгельм не остановится, начнет реванш. Французов в Бельгии германцы потеснили. Добьют, возьмутся за Россию. В Германии нет артели мощных магов, их цвет погиб под Ригой. Но развивается военная промышленность. Пушки, бронепоезда, бронеавтомобили и аэропланы. Их выпускают много! Немцы дисциплинированы и трудолюбивы. Социалистов, профсоюзных деятелей империя прижмет. Юргену и ему подобным скажут: Франция начала боевые действия, а русские жестоко нас побили. Кровь требует отмщения! Германия – превыше всего! Начнется новая война – против всей Европы. Кайзер и его приспешники сидят в Берлине. А Юргена с товарищами отправят убивать и умирать.
Она попыталась представить нарисованную картину и упрямо тряхнула головой.
– Твои предположения страшны… но неправдоподобны. Германия и ее союзники хлебнули полной мерой. Вильгельм оставит Бельгию, тем все и кончится.
– Ты ошибаешься. Я знаю точно.
– Откуда?!
– Я же говорил. Мир сложней, чем кажется. Порою знания из будущего проникают сквозь столетие. Как смог простой мастеровой, не занимавшийся оружием, без образования, вдруг взять и сделать пулемет намного лучше, чем у германцев, французов, англичан и американцев?
– Ты меня разыгрываешь!
– Поиграем дальше. Автомат под пистолетный патрон, не имеющий аналогов. Ручная граната. Железнодорожный эшелон с 305-миллиметровыми морскими пушками на платформах. Сестрорецкому заводу подарил идею автоматической скорострельной винтовки под японский патрон «Арисака». Бомбомет. Хватит? Сама же перечислила мои, так скажем, подвиги, достойные для возведения в святые. По-твоему, я – самый гениальный изобретатель в истории человечества?
– Аудионы тоже взял из будущего?
– Не буду врать. Их здесь изобрели, но сочли нестоящей забавой. Я лишь помог оценить и применить новинку. Поскольку знаю, что на них построят связь, которая будет использоваться десятилетиями.
– С ума сойти…
– Помнишь встречу в Питере? Тогда я дорабатывал мотор с аэроплана, пригнанного из Франции. Этот двигатель сочли неперспективным… Не буду утомлять тебя деталями. Просто знай – подобные моторы будут актуальны и спустя полвека, даже век – на аэропланах и в авто. Я лишь доделал систему смазки газораспределительного механизма.
Юлия прижала пальцы к вискам.
– Ничего не понимаю в газораспределительных механизмах… Это все ужасно странно! Ты вправду видишь будущее?
– Прямо как тебя сейчас – не вижу. Ко мне приходят озарения – я получаю сведения о том, что здесь пока неизвестно. И в том числе – о страшной перспективе будущей войны.
– Если бы я не знала, что у тебя больше нет температуры, то решила, что ты бредишь…
– Вот именно. В бреду узнаю технические секреты, на полвека опережающие современность. Хороший бред, тебе не кажется?
Соколова замолчала, переваривая услышанное. Потом поднялась и пересела на полку к Федору. Через ткань одежды он почувствовал теплоту ее бедра.
– Скажи… Про нас с тобой ты тоже знаешь?
– Только то, что наше будущее мы построим сами, – он будто невзначай положил пальцы на кисть ее руки. – Каждый наш поступок, каждый жест его меняет. И я хочу построить лучший мир. А в нем, глядишь, и нам найдетсяместо.
Она не убрала руку, сказала:
– В Париж поеду.
Потом поправила очки и присовокупила:
– Заодно куплю себе что-нибудь модное.
* * *
Коридоры дворца Юсуповых в Москве разносили гулкое эхо. К высочайшему визиту лейб-гвардия удалила посторонних из здания. У постели князя остался лишь лекарь со значком Осененного-целителя, лакей, да еще несколько человек ждали сигнала на кухне: вдруг хозяин или его венценосный гость чего-либо изволят приказать принести.
Шагая коридором, Георгий бросал взгляд на картины и скульптуры, лепнину с позолотой. Дворец был меньше Зимнего, но по роскоши убранства, пожалуй, что ему не уступал.
Все эти сотни тонн камня, металла, золота, серебра, многие миллионы рублей, вложенные в московскую обитель князя, к тому же не единственную, служили нуждам одного лишь человека… Который уходил, не оставив наследников, и все его несметные богатства теряли смысл.
Император последовал сюда, даже не переодевшись после снижения аэроплана на Ходынке. Заявился в летной меховой куртке, бриджах и высоких сапогах. Только стащил очки-консервы с головы и перчатки с рук.
У спальни князя часовые лейб-гвардейцы взяли на караул.
Вздохнув перед исполнением неприятной обязанности – стать душеприказчиком умирающего – Георгий шагнул в отворенную перед ним дверь.
В спальне было довольно прохладно. Юсупов, обожавший свежий воздух, велел открыть окна. Московский ветер шевелил занавески и балдахин над кроватью – тяжелый от золотой вышивки, которую, как и другие драгоценности, не забрать с собой и не унести за порог вечности.
– Здравствуй, дядюшка, – сказал Георгий.
– Садись, племянник, – усмехнулся князь, лежавший на постели. – Надолго я не задержу. Мое время утекает. Спасибо, что приехал.
– Прилетел.
Юсупов, соглашаясь, прикрыл набрякшие веки. Он вырос в пору, когда не то что аэроплана – поездов не знали. Путешествие из Петербурга в Москву длилось неделями. Привыкнуть к тому, что телеграфическое сообщение
