Нойон-хан подался ближе к примарху:
— Последите за золотым.
Сложно было понять, за кем преимущество, но опытные зрители знали, что нужно отыскать малозаметный перевес в уверенности и точности, а также определить, чьи удары немного сильнее и кто чуть быстрее оправляется после тяжелого парирования.
Оба воина бились с полной отдачей, выказывая как мастерство, так и наличие запасов стойкости и решимости. Но Хасик не ошибся: боец в золотом на один шажок опережал соперника в гонке за совершенством. Черный легионер начинал хватать воздух и серьезнее напрягаться, пытаясь преодолеть блистающий заслон надежной обороны противника. Оппоненты кружились все стремительнее, едва касаясь пятками пола. Время шло, никто не допускал промашек, и публика все громче бормотала похвалы, оценивая абсолютную собранность и образцовое усердие сородичей.
А потом воин в черном колете оступился. Его нога проехала по песку всего на палец, и он тут же восстановил равновесие, однако сопернику этого хватило. Золотой боец метнулся вперед, размашистым ударом оттолкнул меч противника и сделал выпад. Через секунду другой легионер уже лежал на спине, почти выпустив оружие, а оппонент прижимал острие клинка к его обнаженной шее.
Победитель не застыл в напыщенной позе, а проворно взмахнул клинком и прочертил кровавую полоску вдоль ключицы проигравшего воина. Одобрительно взревев, зрители застучали по низким столам и подняли фляги с халааком, чествуя триумфатора.
Поверженный боец расслабил мышцы. Он судорожно, подолгу втягивал воздух, и его конечности мелко дрожали, указывая, что организм доведен до предела выносливости.
Легионер в золотом выглядел немногим лучше. Салютуя Хану, он обливался потом и, похоже, с трудом держался на ногах. Впрочем, приветственные возгласы как будто придали сил обоим воинам. Уже через пару секунд победитель наклонился, чтобы помочь товарищу встать с пола. Их мечи звякнули о камень под песком, и изможденные легионеры крепко сжали друг другу запястья по чогорийскому обычаю.
— Из твоей Орды? — поинтересовался Каган у нойон-хана.
Хасик мотнул головой:
— Братство Зарницы.
— Какой клан?
Офицер лукаво взглянул на примарха:
— Никакой. Он терранин.
Джагатай на мгновение опешил. Следом он пристально уставился на золотого воина, который, пошатываясь, отошел к ближайшему столу и на идеальном хорчине потребовал налить ему чего — нибудь. Внешность легионера, его стиль боя, манера поведения и несгибаемость — все выдавало в нем сына Алтака, а не иного мира. Его кожа точно так же отливала бронзой, и черные как сажа волосы он собирал в традиционный чуб. Когда старые ханы упоминали инид — радость смертоубийства, безотчетную плавность и легкость насилия, — то подразумевали, что обладают ею только чогорийцы. Но…
— Как его имя? — спросил заинтригованный Хан.
— Когда пришел к нам, был Луцианом, а после Возвышения зовется Джубалом.
— Никогда бы не поверил, — покачал головой Джагатай.
— Помните первый день на Терре? — Хасик уже смеялся, раскрасневшись от еды и выпивки. — Они казались медведями в броне, а теперь мы выводим из них ястребов! — Скаля зубы, нойон-хан отхлебнул из чаши. — Тогда я заявил им, что вы измените их, что переделаете их, как уже переделали нас. Вот и готово, Каган. Теперь мы все — Белые Шрамы.
Хан тоже выпил вина. Да, такую цель они поставили себе много лет назад. Рекруты с Терры будут прибывать еще на протяжении десятилетий, но теперь они составляют меньшинство. Их начнут посвящать в древние воинские обычаи степей и соответственно воспитывать. Тут, разумеется, возникнут новые сложности, однако о первых главных опасениях можно забыть.
— Мы могли вымереть, — тихо заговорил примарх, вспоминая то переходное время. — Вот в чем заключался риск. Нас могли поглотить. Все… вот это исчезло бы. Я скажу Ему… признаю, что Он не заставил нас поменяться.
Хасик ухмыльнулся:
— Мы что, до сих пор этого боимся?
Тогда Каган резко посмотрел на него, словно желая услышать разъяснения, но увидел, что воин шутил — в нем заговорило розовое вино. Глаза нойон-хана блестели немного ярче обычного, и ждать от него тщательно взвешенных советов вряд ли стоило.
— Я хочу, чтобы ты приглядывал за ним. — Хан потянулся за куском мяса, наблюдая, как золотой легионер растворяется в освещенной пламенем толпе. — Найди мне побольше таких бойцов, и тогда нам нечего будет бояться.
На протяжении нескольких дней после пира в крепости-монастыре кипела жизнь: Джагатай редко появлялся здесь, поэтому все чиновники и каптенармусы старались плодотворно воспользоваться моментом. Многие имперцы забывали, что примархи не только воители, но и командиры гигантских армий, обязанные уделять равное внимание как боевым действиям, так и хозяйственным или дипломатическим проблемам. В делах управления Чогорисом последнее слово всегда оставалось за Ханом, и посему он дал аудиенцию всем региональным губернаторам, которые доложили о текущих конфликтах между племенами, состоянии растущей сети орбитальной обороны и мерах по удержанию иномирян вдали от нетронутых внутренних районов. Адепты Механикума подробно изложили Кагану, как идет последний этап оборудования Цюань Чжоу, а представители Имперской Армии, желавшие более успешно поддерживать молниеносные кампании Белых Шрамов, робко запросили дополнительные сведения о дальнейших планах экспедиционного флота.
Но в первую очередь Джагатаю следовало решить вопрос с развитием воинских подразделений Пятого. В имперских мирах-кузницах для него собирали все больше звездолетов, которые рано или поздно прибудут на Чогорис. Их потребуется наполнить бойцами, успешно прошедшими обучение, и снабдить подразделения новичков наставниками — ветеранами из фронтовых братств. Сложность перевозки такого количества легионеров, а также их снаряжения и припасов, особенно обескураживала людей, никогда не славившихся скрупулезным ведением записей.
Хан терпел все это на протяжении трех суток, морща лоб и барабаня пальцами по колену под плащом, но не покидал зал собраний своего нового дворца. Лишь утром четвертого дня он встал с трона, махнул Хасику с Есугэем и произнес:
— Хватит. Я уже забыл, как выглядит моя планета.
Тогда они втроем оседлали лошадей и, не взяв более никого, выехали из северных горных ворот цитадели. Ливни, ознаменовавшие прибытие Кагана, к тому времени закончились, и черная земля переливалась под ярким солнцем. Неустанный ветер все так же яростно дул над Алтаком, обрушиваясь на длинные крутые склоны Хум-Карты. Спустившись с высотных троп, воины добрались до травяных равнин и пустили скакунов легким галопом, чтобы умчаться подальше от выцветших скалобетонных стен бастиона.
Все трое стянули волосы к затылку, открыв шрамы-метки на лицах, и надели талскарские наряды — дэли по щиколотку и кожаные сапоги. Даже такие могучие животные, как чогорийские адуу, с трудом выдерживали тяжесть Возвышенного воина и быстро пали бы под дополнительным весом силовой брони.
Итак, три соратника отправились на запад, по старым паломническим дорогам к Улааву, как странствовали до тех пор, пока Император не разрушил прошлое, чтобы построить будущее. Долгое время они почти не разговаривали, смакуя знакомые вкусы и запахи в воздухе. Таргутай вернулся в родной мир еще пару месяцев назад, однако для нойон-хана и Джагатая все вокруг казалось одновременно привычным и полузабытым.
В какой — то момент грозовой пророк взглянул на небо, повинуясь наитию. Высоко в пустой синеве скользило маленькое пятнышко, видимое лишь самому зоркому наблюдателю. Придержав коня, Есугэй прикрыл золотые глаза козырьком ладони, и его спутники поступили так же.
Под небосводом кружила, закладывая широкие виражи, хищная птица — вольный охотник, бесстрашный и непревзойденный. Он покачивался на потоках горячего воздуха, выдыхаемых морем голубовато-зеленой травы, но не отводил безупречно неподвижный взор от земли, где могла скрываться добыча. Поиски увели ловца дальше на север, и постепенно он скрылся даже из поля зрения космодесантников.
