Артист не ожидал такого поворота и с удивлением посмотрел на него.
Хорек криво улыбнулся, провожая взглядом уходящего Лощину, потом уселся на его место.
– Нам с Шахом не понравилось, что ты нас кинул.
– Пустой разговор. Что ты сделаешь? Выстрелишь в меня здесь? Вокруг куча камер, у дверей вооруженный охранник.
– Ты прав, поэтому мы сейчас встанем, выйдем отсюда и обсудим дальнейшее сотрудничество, от которого ты не сможешь отказаться, потому что тогда я тебя точно пристрелю. А если будешь ерепениться, то всажу тебе нож в колено. Не смертельно, но охренеть как больно. Как тебе такой вариант?
Артист не мог найти ответа, чтобы выкрутиться из ситуации.
– Не забудь расплатиться, – сказал Хорек и кивнул головой, показав на выход.
Положив на стол наличные, пришлось подниматься.
Охранник без особого интереса смотрел, как они выходили.
– Направо. В проулок, – велел Хорек.
Следом раздался звуки удара и упавшего на асфальт тела.
Артист обернулся.
Лощина стоял над поверженным Хорьком и обыскивал его. Достал пистолет, вынул обойму и выбросил все в урну.
– Ну, чего, поехали за Сувениром? Или как?
– Решил вернуться или не уходил? – только и спросил Артист.
– Не уходил, – последовал ответ.
В себя Лис пришел от кашля, едва не захлебнувшись собственной кровью. Щеки и десны драло жутко. От боли первые секунды сложно было соображать. Едва получилось сдержать рвущийся из груди крик. Ко всему прочему что-то тяжелое прижимало к полу, мешая движениям. Он попытался спихнуть это с себя и услышал глухой стон. Когда сознание и зрение немного прояснились, в одной из вспышек света Лис узнал в придавившей его массе Люма. Радость слабым огоньком вспыхнула в груди: раз стонал – значит, жив.
Осторожно прислушался, пытаясь определить местонахождение существа. За исключением цоканья мигающей лампы, капающей где-то жидкости и собственного шумного дыхания других звуков различить не смог. Решил пошевелиться. Люм снова застонал.
«Терпи, дружище, терпи», – мысленно попросил Лис.
Кое-как развернулся и осмотрел помещение. Схватка с существом добавила хаоса к уже имевшейся разрухе. В частых вспышках получилось разглядеть лежащие на полу тела остальных товарищей. Ни один из них не шевелился. Повернув голову, увидел капитана Мартыненко, по-прежнему пришпиленного к стене обломком трубы.
К физической боли добавилась жгучая горечь досады, смешанная со злостью. Злостью иррациональной и оттого неконтролируемой. На самого себя, на павших соратников, на командира за то, что оказались не подготовлены к встрече с таким противником, не сумели справиться, не выжили… А еще на тех, кто их сюда послал, не предупредив о том, с чем, возможно, придется столкнуться. Ведь наверняка знали!
– Суки! – вырвалось непроизвольно и неожиданно громко разнеслось по лаборатории.
Невольный испуг охолодил эмоции. Лис с напряжением ждал появления монстра, сквозь боль и туман в сознании он пытался увидеть, услышать, почувствовать, откуда тот нападет, и лихорадочно соображал, как и чем отбиваться. Пальцы нащупали что-то острое, видимо, обломок кости. Плевать! Хоть что-то. Без боя сдаваться он не собирался.
От напряжения началась дрожь. Легкие втягивали смрадный воздух, пульс колотился в ушах, мешая распознавать другие звуки. Поэтому он не сразу услышал слабый голос друга.
– Он… ушел. Лис, он ушел, – с трудом произносил Люм.
Но слова раненого едва пробивались сквозь адреналиновую бурю, бушевавшую в теле Лиса.
Почувствовав, как кто-то коснулся его руки, он резко развернулся, сбрасывая с себя товарища и нанося удар обломком кости, даже не видя противника. Ни в кого не попал, попытался встать, но поскользнулся на кровавой жиже под ногами и упал.
Хотелось ругаться, орать, но открывать рот оказалось жутко больно, поэтому удавалось произнести лишь начало слов:
– Су… тв… иди, иди сю… да!
Перевернулся на спину. Мигающий свет сбивал с толку – в угловатых останках стеллажей и аппаратуры чудились контуры чудовища. Взгляд метался из стороны в сторону, пальцы изо всех сил стискивали выскальзывающую кость с остатками плоти.
Что-то схватило за ногу.
С хриплым криком Лис сел, взмахнул обломком и чуть не всадил его в грудь Люма. Тот даже не пошевелился, чтобы защититься, лишь негромко повторял:
– Он ушел… он ушел…
Вовремя остановившись, Лис еще какое-то время соображал, что перед ним товарищ, а не враг.
Наконец слова Люма достучались до его сознания.
Покивав, он прошептал:
– Понял, понял.
Около минуты потребовалось на то, чтобы привести в норму дыхание и немного успокоить колотящееся сердце.
«Оружие. Надо найти оружие!» – появилась первая здравая мысль.
Насколько он помнил, автомат должен валяться где-то рядом. Оглядевшись, он ничего не нашел и принялся шарить руками в куче останков. Брезгливость улетучилась без следа.
Когда пальцы наткнулись на рифленый металл магазина, едва не вскрикнул от радости.
Вытащил «АК-12» из зловонной массы, рукавом очистил от слизи и приставших к оружию ошметков плоти, на пару секунд прижал к груди, словно родного, потом переместился к Люму.
– Ты как? – спросил шепотом.
– Вытащи меня отсюда, – проговорил товарищ.
Толком разглядеть, насколько тяжелой была рана Люма, не позволяло освещение. Но Лис помнил, какой страшный удар нанес монстр.
– Хорошо, дружище, вытащу. – Каждое слово отзывалось болью в простреленных щеках. – Только Томаса проверю и вытащу.
Медленно поднявшись, с автоматом наизготовку, Лис осторожно, мелкими шажками направился в сторону слабо сверкающей аномалии, возле которой лежал Томас. Под ногами хрустело битое стекло, звякали железки и стреляные гильзы. Казалось, что каждый звук подобен удару колокола и разносится по всему комплексу. Еще недавно бешено колотящееся сердце теперь билось через раз.
Чем ближе становилась аномалия, тем интенсивней вибрировал счетчик на запястье. Насыщенная электричеством субстанция почти не испускала света, словно истратила весь свой заряд, и едва заметно пульсировала. Будь в помещении чуть светлее, Лис и не заметил бы тянущейся от аномалии бледной нити, по которой изредка пробегали чуть более яркие всполохи.
Проследив нить взглядом, увидел, что недалеко от Томаса та разветвлялась, и пять еще более тонких ниточек касались пальцев на ближайшей к аномалии руке товарища. И по каждой из них в сторону прародительницы скользят импульсы, как будто напитывая ее человеческой энергией.
